Знак Вопроса 2005 № 03

Истина символов трудно постижима, если вообще постижима; но всякое усилие постичь смысл символов обогащает наши познавательные силы и способность суждения. Символы наиболее полно отвечают запросам человеческой целостности, сочетая в себе чувственное и рациональное, интуитивное и мистическое, загадочное и явное, постижимое и непостижимое. Они представляют наиболее высокий уровень обобщения, синтеза и способны служить методом постижения самых сложных и трудно постижимых истин. Согласно Р. Генону, символика «открывает поистине безграничные возможности концептуального творчества, тогда как язык слов, чьи значения более определены, больше устоялись, всегда ставит более или менее узкие рамки нашему стремлению проникнуть в глубь вещей».

Всеобщность символов поистине универсальна, охватывая своими смысловыми сетями вещи, природу, растения, существа, выводя их в сферу самых интимных и высоких истин. В этом плане символы в равной мере доступны каждому человеку, ибо каждый может найти с их помощью истину в меру развитости своих интеллектуальных способностей. «…Самые высокие истины, которые невозможно было бы выразить и передать никаким другим способом, оказываются до некоторой степени доступны передаче, будучи… облачены в символы; эти облачения, несомненно, скроют их от многих, но и явят их в полном блеске глазам тех, кто умеет видеть». В то же время символы служат наиболее надежной защитой сознания и разума человека от деструктивных воздействий бессознательного и отрицаний Ничто.

Символика имеет в себе и священный аспект, обнаруживая вовне и выражая божественную волю в формах, наиболее близких и доступных человеку.

Первые строки Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово» можно понять как божественный манифест символизма. Слово есть и Глагол, творящий мир; и Мысль, ищущая себя, свои значения в сотворенных вещах; и Логос, познающий вещи в их именах, и божественный Первоинтеллект, содержащий в себе смысловые прообразы всего существующего. И все эти аспекты божественного символизма несет в себе единый, неисчерпаемый и бесконечный символ Слова, которое можно понять как символ вообще, как смысл любого иного символа. Слова обычных языков хранят в себе рудиментарные элементы этих глагольных, мыслящих, логосных и смысловых богатств божественного первоначального языка. И приоткрываются эти богатства на языке символов.

Символы, таким образом, хранят в себе тайны любого Творения и Воплощения. Чувства постигают видимые стороны вещей, добывая знания путем уподобления своих образов с вещами. Рассудок постигает объекты путем абстракций, добывая свои знания из рассечения, умерщвления вещей. Разум постигает посредством категорий сверхчувственные, незримые свойства вещей, формируя из них понятия. Ум добывает знания изучения из самого себя посредством умозрения, рефлексии, интеллектуальной интуиции. Символизм добывает и хранит в себе те знания вещей, людей, понятий, которые наиболее подобны и достойны миру вечности.

Таким образом, основанием символики является соответствие (мера соответствия) между сотворенным многообразием мира и Богом-Словом. Поэтому вполне правомерно полагать, что и человек является символом — именно вследствие того, что он создан «по образу Божию» (Быт. 1, 26–27).

В этом плане за каждым человеком присматривает не только ангел (resp. - бес), но и определенный символ, в котором идеально хранится его антропологическая сущность, служащая как бы пропуском в сферу вечности. Каждый человек есть символ, т. е. нечто превосходящее его телесный и духовный облик, и во всяком символе скрыт определенный тип человека, превращающий эту фигуру вечности в жизненную действенность.

Поэтому методология символизма постоянно должна решать двоякую задачу. С одной стороны, нужно именно для данного человека найти его истинный, подлинный символ, объективно указующий именно ему путь в вечность. Этот символ скрыто действует и в самом человеке, будучи его непосредственным конструктором и перводвигателем его личности, но в то же время он находится и вне человека как чувственно воспринимаемый носитель и представитель его смысловой сущности. С другой стороны, нужно и по имеющемуся символу найти его адекватную антропологическую сущность, его личностное воплощение. Каждый символ скрыто содержит в себе своего человеческого избранника, актуализирующего вечное содержание его символичности. Не следует исключать и внутреннюю специфически самосущую жизнь символов — жизнь благую и не совсем такую. Возможен и благодатный символизм, а возможна и агрессивность символического рода. Возможно и сочетание в одних и тех же символах противоположных значений.