Знак Ворона

— В ваших вопросах масса латентной восточной философии, шеф, — снова усмехнулся Гребински. — Восточный мудрец Дядюшка Джо говорил: нет человека — нет проблемы, а у нас наоборот: нет Питера Дубойса, а проблема есть…

— А с начальником “девятки”? — с улыбкой спросил Хэмфри Ли. — А с ним в чем восточная философия?

— А с ним все напрямую, — ответил Гребински, — утопив его, мы заткнем дыру, мы им заткнем дыру утечки, а он и захлебнется…

— Интересная была рыбалка, — согласился Макгвайер, когда они проезжали восьмой этаж.

И оба вдруг в голос пропели куплет:

“This train don’t stop there anymore…”

Татьяна Ларина Розен — Нюта

Эд Макнамара настаивал на своем: интервью новому “Лайфу” давать необходимо, какими бы неприятными ни были вопросы. Таня Розен номинирована на “Оскара”, и теперь она уже не принадлежит себе, ее личная жизнь теперь является общественным достоянием, и поэтому отвечать на вопросы журналистов, копающихся в корзине с грязным бельем, теперь так же необходимо для ее кинокарьеры, как и сниматься на площадках “Мунлайт-Пикчерз”.

А вопросы предстояли самого противного свойства. Татьяну заранее бросало в дрожь.

Нет, не от боязни быть осмеянной миллионами читателей, но от омерзительного ощущения, когда самые низкие и недостойные уважения людишки вдруг готовы выразить тебе сочувствие, что уже ставит тебя даже ниже их… А корреспондент нового “Лай-фа” бил именно на жалость. Это была коронка и фишка его материала.

Постный с виду, с бесцветными глазами альбинос, судя по нездоровому цвету кожи, страдающий какими-то трудноизлечимыми болезнями, одетый в похоронный костюм, в каких разве что кладут в гроб, задавал вопросы исключительно по личной жизни номинантки.

Кинематографические нюансы ее артистической жизни, казалось, почти не интересовали читателей того журнала, который представлял болезненный альбинос.

— Вы второй раз замужем?

— Эти двое мальчиков, они от второго брака?

— Ваш муж сидит в тюрьме, осужденный за совращение малолетней?

— Вы общаетесь с мужем?

— Недавняя смерть вашего друга Григория Орловского-Опиума как раз совпала с окончанием съемок, не повлияла ли она положительно на ваше эмоциональное состояние, не помогла ли она натуральнее сыграть потерю мужа, погибшего на корабле, в фильме “Красные рыцари Андреевского флага”?

— И разлука с мужем, попавшим в тюрьму, помогла ли она сыграть потерю мужа в кинофильме?

— А у вашего второго мужа были дети от его первого брака?

— Вы встречаетесь с ними?

Альбинос в похоронном костюме прекрасно подготовился к интервью. Ему не зря платят деньги…

И молодчина Факноумо — если бы не его проработки ответов, ей бы пришлось несладко. А впрочем, осадок в душе после этого интервью остался самый противный.

Татьяна поревела немного, запершись в спальне. Поревела, вспомнив еще раз и Пашку-ослика, Пашку-гадкого-сволочугу, что так привязал ее к себе, а сам… А сам сгинул в тартарары.

После этого мерзкого интервью, она решилась позвонить Колину. Поплакала-поплакала и позвонила:

— У тебя есть влиятельные знакомые в Сенате, помоги устроить свидание с моим мужем…

И Колин на другом конце условного провода на секунду задумался. И решил, что позвонит и Петти-младшему, потому как тот в последнем разговоре отметил, что ему не безразлична судьба того фильма, в который вложены деньги его друга — лорда Морвена. И позвонит для верности самой вдове… У той тоже связи такие, что дух захватывает!

— Я позвоню, Таня, ты только не плачь… Скоро ведь наш праздник, скоро церемония вручения “Оскаров”!

* * *

Анюта увидела “Ридерз Дайджест”. Он лежал, брошенный на заднем сиденье аслановского БМВ. Полистала… Взгляд задержался на интервью с номинанткой на “Оскара” нынешнего года, Таней Розен…

Мама-Таня. Мама-Таня… Слезка горячей капелькой вдруг выбежала из глаз и потекла по щеке. Мама-Таня…

— У моего мужа Павла есть дети, у него… у нас есть еще дочь, Анна, она взрослая, учится в Европе…

Set ecrit…

Так было написано… Так сказала о ней мама-Таня… Это о ней! О Нюте мама-Таня сказала журналистам, что у них есть взрослая дочь, “которая учится в Европе”…

Чему учится? Учится “кидать и разводить лохов”?

Так?

Ах, мама-Таня! Да кабы ты знала! Кабы ты знала, как опротивела эта учеба!

И как хочется теперь вернуться домой! Но как соскочить с Асланового крючка?

Его крючок будет покрепче асуровского! В сто раз!

И почему?

Нюта теперь поняла, как крепко она вляпалась. Как в детской поговорочке, что мама-Таня часто повторяла, говорилось? “Коготок увяз — всей птичке пропасть!” А у Нюточки, бедной девочки, не коготок увяз… А ноги по колено… Да что там по колено? По пояс она увязла в крепко-накрепко держащей ее трясине.

Аслан покруче Асурова в сто раз будет!

Это как про колобка в сказке — от дурака волка и дурака медведя ушел, а хитрая лисица его, колобка, схавала без кетчупа и не подавилась!