Знак вурдалака

— Я еще раз хочу сказать тебе, что подобных знаний у меня нет. Ты ошибся.

— Нет! Ты способна видеть души умерших. Ибо ты принимала «пятую сущность».

— Я не способна видеть ничего!

— Но меня ты видишь! Значит, она есть в тебе, в твоем теле, красавица.

— Кто она?

— Капля «пятой сущности»! Но тебе надобно вспомнить…

Елизавета Романовна больше не слышала голоса. Она словно очнулась от сна.

«Что это было?» — подумала она.

В комнате более никого не было.

«Неужели я уснула над книгой и видела кошмар? Что говорил тот старик? И как он назвался? Какое имя он произнес?… Войку! Войку из дома Кантемиров. И он сказал, что ищет эликсир философов».

Елизавета подошла к большому сундуку в дальнем углу комнаты и откинула крышку. Там были книги, которые отпаслись от её отца и кое-какие вещи. Она нашла старинную книгу на латыни, посвященную алхимической науке. Конечно, она уже не раз читала это сочинение, но сейчас решила освежить воспоминания.

Она вернулась к свечам и открыла книгу. На первом листе было изображение андрогинна, человека наделенного внешними признаками, как мужчины, так и женщины. Их в древности считали предками людей, и о них говорил великий Платон в своем диалоге «Пир».

В главе первой упоминался маг Болос родом из Мендеса, которого считали одним из первых алхимиков. Здесь были его изречения из книги «Мистические вопросы физики» и некоторые заклинания. Болос утверждал, что материя непостоянна и легко может переходить из одной формы в иную. Потому он считал омоложение физического тела возможным. Так же говорил он о трансмутации золота.

В главе второй упоминалась Клеопатра-алхимик и её опыты. Все это подтверждалось трудами алхимика Зосима из Панополиса и арабского ученого ибн Хаяна.

Хаян говорил о философском камне, благодаря которому неблагородные металлы могут стать золотом. И главное, этот камень, способен продлить жизнь человеческую и, даже, подарить бессмертие…

Глава 7 Долг чиновника

1732 год. Сентябрь-октябрь.

1

1732 год. Дворец Анненгоф. Покои графа Бирена.

На следующий день Волкова ждали во дворце, в Зимней резиденции императрицы всероссийской Анненгоф[25].

Не часто его приглашали в столь высокие покои и баловали своим внимание особы великие. А здесь сам фаворит императрицы, всесильный Эрнест Иоганн Бирен!

Хотя по знатности рода Волков мог с ним поспорить. Степан Андреевич был потомственный дворянин, хоть и не богатый. Имение их давно в разор пошло и кроме чина и службы сам Волков ничего не имел. Благо женился удачно.

А Эрнест Иоган был роду незнатного. Мать оного Бирена еловые шишки в лесу собирала. А он в 1730 году получил титул графа и по служебной лестнице взлетел до чиновника Второго класса[26].

Вот так Фортуна с человеками играет…

Степан Волков, в новом платье[27] и сапогах лакированных с пряжками серебряными, явился в приемную его светлости обер-камергера двора Ея императорского величества Анны Иоанновны.

Анна любила роскошь одежд и скудные костюмы, почитала оскорблением её высокой особы. Потому Волков был в красном камзоле с золотым позументом. Батистовый плат туго облегал его шею. В руках у него была трость черного дерева, серебром отделенная.

Бирен принял Волкова сразу и не заставил ждать.

— Sprechen Sie Deutsch, Степан Андреевич? — спросил граф. (Вы говорите по-немецки?)

— Ich weiß, dass die deutsche Sprache. Aber ich bin nicht so gut. (Да я владею немецким, но не слишком хорошо).

— Я тоже еще не слишком хорошо говорю по-русски, — усмехнулся граф. — Прошу вас садиться, Степан Андреевич.

Волков сел. Бирен устроился в кресле рядом с ним.

— Я знаю о деле, которое вам доверили, господин Волков. При дворе слишком много сие обсуждают. И сие дело, к неудовольствию матушки-государыни, дошло до иностранных дипломатов. А они отпишут своим монархам о дикости российской.

— Я всеми силами, ваше сиятельство, тем слухам препятствовал. И холопы князя Кантемира сего выболтать не могли.

— Полноте, Степан Андреевич, — засмеялся Бирен. — Нет болтливее слуги, чем русский слуга.

— Ваша светлость, мною приказано из дому никого не выпускать. Хотя и сие не может быть большим препятствием для слухов. Но, возможно, некто иной все сие разносит.

— Иной? Вы о чем, Степан Андреевич? — спросил граф.

— Некто, не принадлежащий к слугам князя Кантемира.

— И кто же это, Степан Андреевич?

— Думаю, ваше сиятельство, сие тот, кому это выгодно и кто все сие затеял.

— Стало быть, вы, Степан Андреевич, не думаете, что сие последствия древнего проклятия? Ведь в Валахии и не на такое способны. Сему есть подтверждения.

— Возможно, ваша светлость. Но в этом случае иное мне видится.

— И что же?

— Некто задумал специально сии слухи по Москве распустить. Из-за умысла тайного.

— Вот про сей умысел, господин Волков матушка-царица и желает все узнать. Конечно, ежели такой умысел был.

— Пока у меня есть лишь предположения, ваша светлость.