Знак вурдалака

— Быть не может того. Мы с Тарле вдвоем выбрались из Ведьминой гати. И ты отдал приказ Тарле возвращаться в Москву.

— Я? Но ты говоришь, что метель…

— Да то накануне было. Ты почти сутки спал после того.

— Не помню ни про какой приказ, Петр Антипович. Что стало со мной?

— Ты упал и ударился головой. Мы с Тарле прибыли в дом и Тит Ипатыч сказал нам, где искать тебя. Мы пришли и увидели, что лежишь ты у алтаря и большая рана на твоем затылке. А рядом никого.

— Проклятие. А с чем я Тарле послал на Москву?

— Дак узнать про твою жену Елизавету Романовну. Ты сказал, что кормилица старуха Лавреиха на Москве живет и поведает некие тайны.

— Совсем ничего не могу вспомнить, Петр Антипович. Совсем ничего.

— Да болен ты, Степан Андреевич. Местная стряпуха отвар тебе приготовила целебный. Выпей. Пока теплый.

Волков выпил и снова уснул.

Карпов поставил на столик чашу с питьем. Затем заботливо поправил одеяло надворного советника…

3

Москва 1732 год. Декабрь.

Дом Лавреихи.

Иван Карлович Тарле был удивлен, как живет простая кормилица. У старухи был каменный добротный купеческий дом в два этажа. Стены его были облицованы гранитом и перед входом красовались две фальшивые колоны.

— А палаты не хуже чем у самого Волкова. С каких таких прибытков шикует старуха?

Он постучал молоточком в двери. Не открывали долго. Затем отворилось небольшое окошко.

— Кого бог принес? — спросил старушечий голос.

Тарле ответил:

— Коллежский асессор Тарле по государеву делу!

— Ась?

Тарле повторил:

— Коллежский асессор Тарле по государеву делу!

— Чего? — переспросила старуха. — С закладом пришли?

— По государеву делу! — снова громко отчеканил Тарле. — Чиновник юстиц-коллегии!

— Ох, и напугал ты меня, батюшка. Никак в толк не возьму кто таков.

— Открывай старуха и все поймешь! Живо!

Хозяйка долго возилась с замками и засовами. Тяжелая окованная железом дубовая дверь, скрипя несмазанными петлями, отворилась. Перед чиновником предстала сгорбленная фигура старухи в поношенном и засаленном платье. На её голове был повязан старый плат.

— Проходи, батюшка.

Тарле вошел.

— Ох, и плащ у тебя дорог, господин.

— Прими! — Тарле скинул его.

Старуха повесила его на гвоздь, продолжая нахваливать ткань и мех.

— В горницу прошу, барин. В горницу.

Иван Карлович прошел в дом. В большой горнице было холодно. Камин не топили.

— Хозяйка где?

— Дак я и есть хозяйка, батюшка.

— С чего так не топлено? — спросил чиновник старуху.

— Да дрова дороги больно, барин. Откель денег взять?

— Заклады берешь, кочерыжка старая. А на дрова нет денег?

— Дак копеечка ныне не дорога. Коли по людям ходит, то подружку за собой ведет.

— Ты, стало быть, и есть старуха Лавреиха?

— Я, батюшка. Я самая.

Тарле сел на деревянный стул. Старуха примостилась на трехногом табурете.

— Я чиновник юстиц-коллегии. Прибыл к тебе, бабка, по государеву делу. А ты должна правдиво ответить на все мои вопросы.

— Ох, никак в толк не возьму, про что молвишь, батюшка. Откель прибыль-то? Бедна я. О прибылях токмо мечтать могу.

— Вот заладила про прибыль. Я по велению матушки-государыни! И дело срочное привело меня в твой дом! Скажи мне, бабушка, откуда у тебя такой дом?

— Ась?

— Дом у тебя откуда такой?!

— Да щедротами барыни моей.

— Щедротами? Щедро одарила тебя твоя барыня. Не слыхал до сих пор, чтобы так слуг одаривали. И за что такая честь тебе?

— Дак вскормила я барыньку свою. Она и пожаловала меня.

— Такими хоромами? Не делай из меня дурака, бабка. Ты, карга старая, ростовщичеством промышляешь. Заклады берешь. И денег тебе на те нужды надобно немало.

— Чего говоришь, касатик, никак в толк не возьму, — затрясла головой бабка.

Тарле это надоело. И он решил действовать более жестко.

— Я чиновник юстиц-коллегии. Ты, видать, не знаешь, что сие значит?

— Не знаю, батюшка. Откель мне знать-то убогой? Прости дуру.

— Так я тебе сие знакомство организую. Нынче заберу тебя с собой в Приказ разбойный. А там имеются великие искусники. Они те все и растолкуют. Поручные палача страсть как любят с процентщицами толковать по душам.

— Что ты, касатик? Зачем в разбойный? Я чай не тать. За что меня в разбойный?

— Стало быть уши прочистило?

Тарле решил окончательно ошеломить старуху:

— По велению государыни императрицы и графа Бирена всех, кто касательство к сему делу имеют приказано брать за караул и ставить на пытку!

— Прости, касатик! Я все скажу, про что знать желаешь!

— Так бы и сразу! Ты кормилица была в дому секунд-майора Салтыкова?

— Я, батюшка. Вареньку выкормила. Я служила в их дому.

Тарле не понял ответа:

— Погоди! Какую Вареньку? Лизоньку.

— Я состояла в дому господина статского советника Арсеньева. И там дочку барина мово Вареньку кормила!

— Арсеньева? А что по дому Салтыкова?

— Дак это потом Варенька вышла замуж за Романа Салтыкова. А она, душа добрая, перед смертью своей отписала мне три тыщи рублев серебром. Отсюда и дом, и кое-какие денежки. С тех пор я здесь живу и в рост денежки даю.

— Так ты была в услужении у Арсеньевых?

— Точно так, касатик. У статского советника Арсеньева Ивана Кузьмича.

— А в доме у секунд-майора Романа Салтыкова?