Знаки

– Ну и как тебе пацан? – Пробасил из угла благочинный.

– Ох втравливаешь ты меня во что-то Онисий, ох…

– Ты док, Трофима помнишь?

– Конечно. Это же я его тогда под огнем перевязывал. Слышал он от болей страдает.

– Уже нет. Малец его исцелил. И даже следа от шрама не видно.

– Да ты что…

Глава 4

Пошла плотная работа. Яша присутствовал на всех операциях доктора Иремеева. Числился ассистентом и даже жалование ему положили. Подвижек пока не было. Знаки мельтешили и наползали друг на друга. Пытаться с ними работать было страшно. Слишком велика была вероятность что-нибудь испортить. Операционные сестрички считали юнца блажью хирурга и посмеивались. Кто-то даже пустил слух, что Яша внебрачный сын доктора. Зато с больными в палатах получалось на удивление неплохо. Яков научился дозировать свою силу и сейчас отрабатывал работу на дистанции. Главному хирургу пришлось даже создавать специальную комиссию. В полный рост встала проблема. Зачастую послеоперационные больные, мало того что стремительно выздоравливали, так еще и не имели операционных швов и шрамов. Теперь вместе с молодым Коэном ходила медсестра и санитар. Задачей их было фиксировать состояние больного до и после Яшиной работы.

Первый суматошный месяц подходил к концу. Яша втянулся в рабочий ритм. Даже появились редкие выходные дни. Они как правило совпадали с днями, когда не работал наставник. В училище мажику выделили крошечную комнату. Яша обустроил ее в соответствии со своими вкусами. Основой которых были аскетизм и минимализм. Получил на руки первое жалование и поразился огромной сумме. Столько денег он еще не держал в руках никогда. Теперь можно было осуществить две сокровенные мечты. Откладывать дела в долгий ящик он не любил и приступил к реализации первой. Пришлось сходить на квартиру к дядьке Трофиму. Тот сперва посмеялся робким намекам своего крестника, но потом вник в проблему и дал несколько ценных советов.

И вот утом Яша возвращался в училище. Настроение было приподнятым. Сегодня ночью он стал мужчиной. Специалист, которого посоветовал дядька Трофим оказался выше всяческих похвал. Отзывался этот профессионал на имя Глафира и стоил всех потраченных денег, до последней копеечки. Уходил юноша утром, умученная Глаша еще спала и оставив на столе оговоренную сумму, он в качестве благодарности щедро плеснул в ее знак своим светом. Это была ошибка, но счастливый Коэн еще не знал этого. Уже на подходе к училищу он увидел двоих унтеров, выбирающихся на улицу из заведения. Судя по форме это были пластуны, праздновавшие что-то всю ночь напролет. На ногах они стояли с трудом и должны были поддерживать друг друга. Когда Яша попал в их поле зрения, один из унтеров встрепенулся.

– Глянь Фома, чудо чудное. Жиденок в шинельке.

– Хде? – второй с трудом сфокусировал мутный взгляд и разразился длинной тирадой по поводу достоинств Яшиной матери. Молодой человек остановился словно налетел на столб. Посмотрел на ухмыляющихся бузотеров и пришел в бешенство. Не придумав ничего лучшего, он просто вырвал из знаков унтеров силу и забрал себе. Два тела мешками повалились на брусчатку. Подскочил начальник патруля от училища. Мазнул глазами по нашивкам на Яшиной шинели, на два пьяных тела и спокойно спросил.

– Что здесь случилось, господин лекарь?

– Два пьяных нижних чина лаялись на меня по всякому, – Яков уже пришел в себя и успокоился.

– Будете выдвигать обвинение против них?

– Не буду. Протрезвеют, самим стыдно будет.

– Ясно. – Патрульный повеселел, – а что это с ними?

– Ах да, – Яша наклонился над слабо копошащимися на земле телами и вернул забранное ранее, – через пару часов оклемаются…

* * *

– Ну что орлы? – Полковой батюшка с усмешкой смотрел на две чубатые головы. – Фома и Петро. Славно погуляли, вижу. Даже в "холодной" посидели. Чем вам пацан-лекарь не угодил?

– Так жиденок ведь, – Петро смотрел с вызовом, – много ли жидов на войне встречалось вам?

– Жиденок говоришь… – батюшка погрозил пальцем, – вы знак на его обшлаге видели?

– Трезубец какой-то, и там еще змея вроде была…

– Мажик это был, лекарь-мажик. Кроткий юноша, аки ангел. Мог вас идиотов там на камнях и положить, никто бы ему слова не сказал. А он даже жалобы подавать не стал. – Поп отхлебнул чая из огромной кружки, – а что до матери его, померла она. Пацанчик-то сирота, отца он не знал и тут такие слова про маму от пьяного ухаря. Он между прочим три года на местного мироеда горбатился, за хлеб и воду. Силы свои мажеские сам в себе открыл. Ну что молчим, знатоки рода человеческого? Стыдно? А он еще и силы немалой, Трофима вылечил. Тот теперь на фронт просится. Пацана крестником зовет. Позвать Трофима? Головами мотаете, правильно. Урядник с вами рассусоливать не будет. В общем будет вам епитимья от меня. Надо за пареньком присмотреть издаля. Он ведь деревенский, порядков городских не знает, влипнет куда-нибудь… Все ясно?

– Отче, а чего такая забота ему? Он же, как ни крути, не нашей веры? – Петро немного осмелел.