Знаки

"Подожди-подожди", — замотал он головой, — "Откуда ты знаешь про все эти посттравматические расстройства и прочие психологические штучки?"

"Ой, Миша", — мама тихонько засмеялась, словно он сказал что-то смешное.

"Я за этот год столько с тобой помоталась по врачам, столько книг по этой болезни прочла, что уже могу диссертацию написать".

Она встала и налила ему ещё чаю.

"Это моя вина, что у тебя срыв произошёл", — мама виновато улыбнулась, — "Не уследила за таблетками, закончились. Пришлось ехать в аптеку. А пока меня не было, ты выбрался из квартиры. В полицию не стала звонить, ты до этого всегда сам возвращался. Как и сейчас. Теперь надо таблетки выпить и поспать".

На её ладони появилось два белых кружка.

Он посмотрел на таблетки.

"Что это?"

"Лекарство. Сейчас примешь и спокойно заснёшь. А завтра мы с тобой поедем на квартиру и ты убедишься, что там всё в порядке. И нет никаких тварей. И заговоров никаких нет. А потом пойдем на сеанс, мы давно с тобой там не были. Ты же помнишь про сеансы?"

Он помнил. Точнее, начал вспоминать после слов матери. Голова раскалывалась от боли.

"Ну что ты, мой мальчик, всё хорошо, хорошо, хорошо…", — забормотала мать как заклинание. И он почувствовал, как окончательно отступают прочь все безумные видения людей, превращающихся в насекомых.

"А я никого не убил?", — через силу выдавил он, безумно боясь услышать ответ.

"Ты пальцем никого не тронул", — торжественно объявила мать, — "Клянусь тебе. Пойдем, отведу тебя спать".

Он и правда почувствовал, как глаза начинают сами собой закрываться и потому позволил матери отвести себя в кровать. Он упал в белое, пахнущее стиральным порошком бельё. Только одно мелькнуло перед его глазами, прежде чем он провалился в сон. На потолке, на стенах, на мебели, повсюду, начали закручиваться Спирали.

* * *

Когда мать убедилась, что он заснул, она сходила на кухню и вернулась, держа руку за спиной. Она села рядом с кроватью. Михаил крепко спал. Она положила руку ему на волосы и стала легонько их поглаживать. Сын даже не шелохнулся. Медленно она подняла руку, ту, что прятала за спиной. В ней тускло блестел нож. Она с силой вцепилась в волосы сына и дёрнула его голову назад. И тут же вонзила нож в открывшееся горло.

* * *

Она бросила окровавленный нож в раковину, потом стащила с себя замаранную одежду и бросила её на диван, поверх тела. Взяла со стола мобильный и набрала номер.

"Ещё не спишь? С ним всё закончено. Нет, у меня проблем не было. Проблемы у тебя".

Она выслушала ответ собеседника, покивала, как будто он мог это видеть, и продолжила:

"Трое обращённых погибли. На первых двух плевать, но вот третья была ценным кадром. И чего ради? Мы так и не узнали ничего об этих знаках. Нам без разницы психосоматика это или магия, важен практический результат. Я могу глушить сигналы, работая напрямую с мозгом, но даже у меня это забирает слишком много сил. Поэтому больше никаких экспериментов. Ни-ка-ких. Понял меня? Хорошо".

Она положила трубку и осмотрела комнату. В целом, приемлемо. Но квартиру всё равно придётся оставить. Слишком много ниточек вели сюда. Она вышла на балкон и распахнула окно. Было уже за полночь, улица пустовала. Лицо её исказилось в гримасе. Кожа на скулах дрогнула, по ней пробежала лёгкая волна. Челюсти выдвинулись вперёд, разрывая кожу на подбородке и шее. Она издала серию звуков, отдаленно похожих на щелчки пальцев. Несколько секунд стояла тишина, потом откуда-то сверху донеслось ответное щёлканье. Воздух задрожал от трепещущих крыльев. Летели чистильщики.

Она опустилась на диван рядом с телом Михаила и принялась сдирать с себя кожу его матери.