Знаки и чудеса

Ныне известно около четырехсот видов письменности, причем в это число не включены ни так называемые первые ступени письма, ни незначительные разновидности одних и тех же письменностей. Европеец, например, знает в общих чертах знаки греческого письма; на зданиях церквей и синагог и внутри их можно увидеть древнееврейские буквы; житель Западной Европы слышал, как правило, о славянской кириллице; если он собирает марки, то, вероятно, припомнит и столь широко распространенную арабскую письменность; не раз взгляд его останавливался и на знаках китайского и японского письма, которые смотрели на него с надписей, сопровождающих дальневосточную живопись и рисунки. Не так давно у немцев и австрийцев пытались искусственно возбудить интерес к руническим письменам, не требуя, правда, подлинного их знания; однако немногим известно, что рунами писали не только древние германцы, скандинавы и англосаксы, но — скажем об этом уже здесь — и древние тюрки и древние. венгры, а по утверждениям некоторых исследователей — и древние славяне. Мало кто знает, что отдельные народы писали на своих языках вообще не буквами, а изображениями, словами-знаками, слоговыми знаками или сочетанием из слов-знаков, слоговых и звуковых знаков, что, наконец, имеются письмена, из которых одни можно прочесть, хотя, несмотря на многолетнюю исследовательскую работу, все еще нельзя понять, а другие нельзя даже прочесть. Все это мы говорим здесь для того, чтобы показать, сколь широко и многогранно поприще, на которое вступает тот, кто хочет разобраться в истории дешифровки древних письменностей.

Теперь следует разъяснить существо отдельных понятий, которыми мы будем постоянно пользоваться в нашем изложении.

Мы можем говорить о письменности в прямом смысле лишь в том случае, если находим два ее признака, а именно: если, с одной стороны, производилось действие рисования в самом широком понимании (начертание знаков, выскабливание, вырубание, нанесение зарубок и т. п.), а с другой — преследовалась цель сообщения, причем сообщения или иным лицам, или — для сохранения в памяти — самому пишущему.

Там, где не может быть и речи о первом из указанных признаков и цель сообщения достигается другими средствами, исследователи говорят о так называемой предметной письменности — первой и наиболее значительной ступени, предваряющей собственно письменность. Предметное письмо представлено часто упоминаемыми бирками, которыми пользовались во все времена и пользуются поныне самые различные народы — большей частью для записи чисел. Бирки применяют и как календарь, вырезая число дней, недель и т. д. Но в форме бирок составляются также настоящие долговые списки и описи, по ним можно прочесть «кто сколько имеет на бирке»; это, кстати сказать, документ, обладающий неоспоримой силой доказательства в том случае, если при его составлении бирку, на которой сделаны зарубки соответственно количеству денежных единиц долга, расщепляют так, что кредитор сохраняет у себя одну половину как «оригинал», а должник берет себе другую половину — «копию». В случае необходимости всякая ложь быстро и легко изобличается, а сомнение устраняется при сопоставлении обеих половинок.

Так называемые жезлы вестников также являются разновидностью предметного письма. Они известны не только в древней Европе, где их применение прослеживается вплоть до самого недавнего прошлого, но прежде всего в Австралии и древнем Китае. На жезлах, вручаемых вестникам, делались различные знаки-зарубки. В своей примитивной форме простые зарубки на палке служили лишь памятной заметкой для вестника, который должен был, глядя на них, помнить о числе своих поручений. Более сложные системы зарубок передавали согласованные между сторонами группы знаков, при помощи которых могли выражаться определенные комплексы понятий.

Рис. 1. Инка Тупак Юпанги слушает донесение одного из своих наместников (который читает его по кипу)