Знаки любви

Ян Хьярстад Знаки любви

Jan Kjaerstad TEGN TIL KJAERLIGHET

First published by . Aschehoug & Co.

(W. Nygaard) AS, 2012

* * *

«Ян Хьярстад вновь подарил нам прекрасную, вдохновляющую историю – знаки, о которых мы еще долго будем раздумывать».

Лиллиан Ватной, Dagsavisen

Ян Хьярстад (р. 1953) – известный норвежский писатель, теолог по образованию, в 1985–1989 годы работал главным редактором влиятельного литературного журнала «Окно» («Vinduet»). Автор пятнадцати романов, переведенных на многие иностранные языки, а также нескольких детских книг и сборников эссе. Лауреат премии Ассоциации норвежских критиков (1984) и премии Северного совета (2001). Стиль романов Яна Хьярстада – постмодернистских, интертекстуальных – легко узнаваем. Автор обладает колоссальным словарным запасом, нередко сознательно пользуется устаревшими словами и неологизмами. В его книгах можно найти множество символов и отсылок к литературным произведениям, фильмам, музыке, живописи.

Предисловие издателя

Издание настоящей книги сопровождалось обстоятельствами весьма необычными. Рукопись поступила к нам от некоей женщины, пожелавшей сохранить анонимность. К тому времени она, по настоянию автора, хранила ее уже три года. Ни ей, ни нам неизвестно, где на сегодняшний день находится владелец авторских прав. Сопровождающий рукопись юридический документ предписывает передать все отчисления от возможного тиража тому, кто принес ее в издательский дом.

Мы расцениваем рукопись как роман. Никого из второстепенных действующих лиц идентифицировать не удалось, имя рассказчика также вымышлено. Тем не менее текст переплетен с действительностью так тесно, что любопытный читатель без труда сможет прочувствовать переживания настоящего норвежца из плоти и крови. Многое, впрочем, указывает на то, что книга – во всяком случае, некоторые ее части – повествует о событиях, произошедших в реальности. Мы не рискнем однозначно утверждать, что в книге правда, а что – вымысел, однако не можем не заметить, что описанные обстоятельства представляют значительный интерес для широкой публики, особенно в свете горячо обсуждаемого на международной литературной арене вопроса авторства.

Как вы узнаете в процессе чтения, текст был написан от руки, что современному читателю в диковинку. Поначалу мы было поддались искушению издать рукопись факсимиле. Не станем скрывать: красивее этого почерка в нашем издательстве еще не видели.

I

Я видела другую «А». Я видела знак, который не мог быть предназначен для человеческих глаз.

Большинство пар охотно делится историей своего знакомства. Они шлифуют свой рассказ, неустанно наводят лоск. Мне повезло: нам довелось пережить первую встречу не раз, я встречала своего возлюбленного поэтапно. Для начала я всего лишь узнала о том, что он существует.

Я была зажата в переполненном трамвае. Снаружи темно. Декабрь. Меня клонило ко сну после утомительного десятичасового рабочего дня и общения с еще более утомительным заказчиком. Тем не менее я, должно быть, искала. Я – та женщина, что всегда в поиске. Прислонившись к спинке сиденья, я приметила руку, которая обхватила перекладину. Рука принадлежала мужчине, чей силуэт заслоняли другие пассажиры. Она парила в воздухе перед моими глазами. На одном из пальцев поблескивал золотой перстень-печатка. Выгравированная на крошечной пластине буква «А». Я повидала множество «А»; могу похвастаться, что знаю куда больше видов «А», чем большинство людей, и могу написать «А» так, как это сделали бы Клод Гарамон, Джон Баскервиль или Адриан Фрутигер[1]. Но «А», подобную той, что красовалась на кольце, мне видеть не доводилось. Даже сегодня я не знаю, что это была за «А». Мне захотелось привлечь внимание владельца перстня, но я только стояла, застигнутая врасплох, не в силах отвести взгляда от золотой «А». Ничего не происходило. Рука исчезла. А я осталась, но с отпечатком, будто податливый красный сургуч.

Первая встреча.

Золотая буква. Помню тот день, когда я осознала, что между письмом и золотом есть связь. Мне было семь лет, и я впервые оказалась в Мемфисе, где дедушка «делал золото», как я тогда говорила. Камень лежал перед нами, как тяжелый лист бумаги на грубо сколоченной школьной парте – то есть на одном из ящиков на колесах, в которых дедушка перевозил памятники по мастерской. На поверхности черного гладко отполированного гранита было видно дедушкино лицо – белая борода и кустистые брови отражались в камне, как будто в бездонной тьме спрятался его брат-близнец. На камне были выгравированы две строчки. На нижней – звезда и дата, на верхней – дата и крест. Я только что научилась читать и по слогам осилила имя на заглавной строке.

– Аб-ра-хам Алм-аас. Ты его знаешь?

– Знаю только, что он был директором какой-то школы, – отозвался дедушка. – Его вдова попросила не писать профессию, решив, что имени в 22 карата вполне достаточно.