Знаки, символы и коды культур Востока и Запада

Свадьба обладает внутренней и внешней формой. Категория внутренней формы была впервые введена Гегелем, который разделил форму явлений на внешнюю, т. е. собственно форму, и внутреннюю, которая представляла в его интерпретации собственно форму. Внутренняя же форма понималась им как закон явлений. Эти понятия формы были развиты А.А. Потебней, занимавшемся, в первую очередь, проблемами лингвистики. Особенно приложимы его положения по отношению к произведениям искусства[269]. Он писал: «… в поэтическом, следовательно, вообще в художественном произведении есть те же самые стихии, что и в слове: содержание (или идея), соответствующее чувственному образу; внутренняя форма, образ, который указывает на это содержание, соответствующее представлению, и, наконец, внешняя форма, в которой объективируется художественный образ»[270].

В серболужицкой обрядности, например, внутренняя форма представляется определенным кодом – например, невеста должна пить молоко, ее сажают на тесто или в квашню, на колени ей сажают детей – все это делается для усиления природных функций женщины, чтобы у нее рождались здоровые дети.

Содержательный пласт также пронизан семиотическими элементами, но они выражаются лишь во внутреннем и внешнем слоях формы. Во внешнем слое формы отличается меньшей устойчивостью.

В серболужицкой свадьбе отразились ассимиляционные процессы довольно ярко, так как на них воздействовало тысячелетнее иноэтничное окружение немцев. В итоге в свадьбе лужичан были включены или заменены части элементов обрядности, которые функционировали в свадьбе немцев, а у лужичан отсутствовали. Так, возник обмен кольцами вместо веночков во время венчания, появился польтерабенд вместо раздельных вечеринок или раздельные вечеринки дополняли его, появилась девочка с корзинкой и цветами впереди идущих на венчание жениха и невесты, возникло троекратное оглашение о помолвке в церкви, поход на кладбище после венчания.

А внутренняя форма изменяется в зависимости от сложности кода – чем выше сложность наполнения кода, тем элемент, выражаемый этим кодом, менее подвержен трансформации. Семантические значимые элементы, магический слой обрядности даже там, где не сохранилась традиционная свадьба, не утратили своей этнической специфики. Но из всех обрядов свадьба обладает гораздо большей проницаемостью для иноязычных влияний, так как в основе ее – диалогическая природа.

У лужичан композиция свадьбы, несмотря на различия в некоторых компонентах и последовательности отдельных действий едина, особенно в XIX – начале XХ века, что сохранилось во многом и в современную эпоху. Правда, наиболее традиционными элементами характеризуется современная свадьба в католических приходах в Верхних Лужицах – в районах Баутцена, Каменца, Хойерсверды. В Нижней Лужице наиболее полно сохраняются элементы традиционной свадьбы в Шпреевальде.

Свадьба начинается с момента сватовства. Статус просватанных юноши и девушки менялся.

В серболужицкой свадьбе молодые люди, которых просватали, уже именуются «slubenc» и «slubeca». Теперь изменяются правила поведения и цветовые детали одежды. С этого момента в одежде девушки не должен был присутствовать красный цвет.

Следующий этап – снова повышающий статус молодых, – церковное оглашение, во время которого жених называется «cesny mlody holc», а невеста – «сesna mloda holca» или «knezna». Величание жениха и невесты князем и княгиней отнюдь не случайно. А.К. Байбурин и Г.А. Левинтон связывают такое величание с социальным переходом в свадьбе. Они полагают, что «… смысл этого величания в перекодировании возрастного перехода: высший в возрастной иерархии обозначается термином, называющим высшего в государственной иерархии, т. е. устанавливаются отношения эквивалентности между возрастным и «государственным» кодами. Это стоит в связи с самой сущностью оппозиции «старший – младший», которая выступает в двух вариантах: возрастном и социальном (т. е. связанным с не-возрастной иерархией в социальной структуре»[271].

В день свершения свадебного ритуала у серболужичан невесту и жениха называют соответственно – «njevesta» и «novozenja», что также отражает переход в новый статус.

Прохождение «лиминальной» стадии во время совершения свадебного ритуала в серболужицкой свадьбе подчеркивается пассивностью жениха и невесты, что отражено в речах брашки о невозможности самостоятельных действий с их стороны. Довольно отчетливо видна связь многочисленных элементов свадьбы с похоронами, также переходе, пути из одного статуса в другой, ибо похороны – это переход через смерть к воскресению в потусторонней жизни. Надо заметить, что в русской традиции для невесты эти мотивы во многих элементах обряда весьма актуальны.

У серболужичан символика «смерти» девушки и «рождения» женщины проявляется в знаковости многих элементов: невеста брала с собой из родного дома в костел часть своего рукоделия, горсть гороха или чечевицы, краюшку хлеба, цедилку для молока, которые должны были помочь «войти» в новый мир, обретя новый статус замужней женщины.