Знаки-Собаки

– Кого? О чем ты? – Лора искренне дивилась фантазиям дочери.

– Не знаю!

– Ты что такого напридумывала?

– Ничего я не придумала, тут все видно!

– А почему у… женщины в руке сабля? Она разбойница? – не удержалась Лора.

– Нет, тетя сама убивает разбойников. Она не может руками убивать, только саблей!

– Где ты вообще врагов видишь? – Лора захотела рассмотреть детали скульптуры и для этого стала разыскивать свои очки.

Они оказались раздавленными при установке скульптуры. Лора чертыхнулась. Но даже без очков Серафимова дочка и мама четырехлетней Ситы имела свое твердое суждение по поводу изваяния.

Во-первых, это некий идол с Востока, не имеющий ничего общего с ее миром, может, даже в какой-то части противоречащий ему.

Во-вторых, отец был человеком странным, и предметы, его окружающие, тоже были необычными. Лора не хотела утверждать, что папа был ненормальным или со сдвигом. Отец очень ловко мог заткнуть за пояс смекалку своей дочери. Однозначно в медицинском смысле он не был душевнобольным. Но за ним водились странности. Поэтому всерьез эту скульптуру воспринимать нельзя!

В-третьих, сейчас перед ней отрылись новые ужасающие подробности культового изваяния, причем в изложении собственной дочери. Деталей одежды Лора не видела, но воинственная поза и высунутый язык говорили об агрессивной натуре каменной особы.

– Она что, серийная убийца? Обычно мужчины занимаются таким… безобразием.

– Нет, мам, она добрая, по лицу видно. Просто она казнит плохих людей.

– Знаешь, дорогая, плохие они или хорошие, должен устанавливать закон, а вершить самосуд – это каменный век, животное сознание. Согласна?

– Мама, она сама судья…

– Да откуда ты все это выдумываешь, а? Сита, милая, я восхищаюсь твоей фантазией… – Лора застопорилась, понимая, что вот-вот начнет втолковывать ребенку взрослые непонятные вещи. Но, сказав «а», надо двигаться по алфавиту дальше.

– Я хотела с тобой поговорить! Зачем ты столько выдумываешь? Маме ты можешь вешать лапшу на уши, а другой человек что подумает? Посмотри, какие у этой тетки враги?! Только один, на которого она вот-вот наступит…

– Не наступит!

– Не перебивай! Я тебя достаточно слушала. Так вот, другие люди подумают, что моя дочка выдумщица, и тебе никто не будет верить. Ты этого хочешь?

– Мама, я говорю правду и никогда не вру! – возмутилась Сита.

– Ты первый раз видишь это изваяние, а насочиняла с три короба! Правильно папа говорил, не надо было тебе показывать эту «каменную бабу»! Все, закрыли тему, я отнесу эту скульптуру в антиквариат или куда угодно, но у нас она стоять не будет.

Сита обиделась. У нее не хватало слов, чтобы объяснить маме свою правоту – что можно сказать, если она просто знает об этой скульптуре, а маме, чтобы поверить, нужны доказательства, чтобы дядя сказал по телевизору или чтобы она услышала от подружки.

Глава 29.

Вечером, когда маму позвал магазин, Сита отправилась в кладовку поглядеть на скульптуру. За час до маминого ухода она мельком видела неопределенной формы кулек, плотно обхваченный веревкой. Но до той поры девочка еще не сильно увлеклась каменной гостьей.

Прихваченным с собой фонариком Сита стала освещать скульптуру, высвободив ее из под ткани. Девочка хотела получше рассмотреть лицо, потрогать пальцем тетин язык и ее шапочку.

Тут-то и произошел случай, не виданный дотоле в Ситином мире. Когда ее лицо оказалось близко от статуэтки, девочка вдруг поймала себя на мысли, что ей сильно хочется лизнуть темный камень лица незнакомки. Но перед тем как это сделать, Сита вдруг ощутила… как статуэтка сама ее лизнула.

Распахнув глаза во всю ширь, Сита четко увидела, что язык у статуи высунут и на нем поблескивает что-то, похожее на слюну.

Чтобы не завизжать, Сита охватила свой рот одной рукой, а ее прикрыла другой и только после этого закричала отчаянным, но никому не слышным голосом.

Она не помнила, как мчалась до постели и как, не раздеваясь, залезла под одеяло. Девочка зажмурила глаза, но заснуть ни через час, ни через два не могла. Боялась высунуться наружу. Из других комнат доносились голоса родителей. Они уже вернулись и пару раз заглядывали к ней в комнату. На улице слышался лай Посейдона и Греты – они спорили между собой, выясняя, стоит ли приставать к малышам, ведь те пугались, когда большие собаки подходили и обнюхивали двухгодовалых детишек.

Мало-помалу знакомые звуки вышивали успокаивающую гармонию. Ужас происшедшей сцены умалился, и девочка стала думать, что ей, наверное, все привиделось. Как только Сита в мыслях отвлекалась от вереницы звуков, к ней снова возвращался страх. Его она не видела прежде – это собачий страх. Такой страх проникает к всем-всем четвероногим друзьям, когда они совсем одни.

В свои юные годы девочка не могла знать, что и взрослых преследует похожий хищник. Потом он начинает жить по соседству, будто домашнее животное, и взрослые приглашают его чаще и чаще. Сита впервые узнала, каково оно – бояться.