Знаки судьбы

Он что, спит? Дремать два часа кряду – на профессора это не похоже, но какое еще могло быть объяснение? Внезапно ей в голову пришла еще одна мысль: если профессор забыл надеть куртку, его же может просквозить! Обеспокоенная, она осторожно толкнула дверь и нырнула в кабинет.

К ее удивлению, профессор Дин не спал. Хотя и не работал. Импозантный декан средних лет истуканом сидел у себя за столом, недвижно вперясь в какую-то точку на противоположном конце кабинета.

У Цюн сделала несколько осторожных шагов в его сторону. На столе перед ним стояла закрытая коробка с острым тофу и тушеными овощами. Рядом лежали нераспечатанные одноразовые палочки.

– Вы не ели, профессор Дин, – заметила она, и голос ее дышал нежным беспокойством и мягким укором.

Профессор медленно перевел на секретаршу взгляд, словно только заметив ее присутствие. Вид у него был растерянно-озадаченный.

– Я понимаю вашу занятость, но ведь можно уделить хоть немного времени обеду! – У Цюн потянулась к коробке; на ощупь та была уже прохладной. – Пойду поставлю в микроволновку.

– Ничего не надо, – тихо вымолвил профессор Дин. Он хотел взмахнуть рукой – дескать, уходи, – но едва сумел приподнять ладонь, как та снова упала на стол.

– Что-нибудь случилось? Профессор, с вами всё в порядке?

У Цюн поставила контейнер и поспешно обогнула стол. Профессор Дин снова приподнял руку.

– Я в порядке, – просипел он голосом, скрипучим, как наждак. – Можете идти к себе.

Теперь еще более встревоженная, У Цюн приложила к его лбу тыльную сторону ладони.

– У вас жар?

От вкрадчивого прикосновения профессор чуть вздрогнул. Он смотрел на свою секретаршу снизу вверх, оглядывая ее молодое привлекательное лицо. Она была так близко, что чувствовался запах ее духов. Его пронзило примитивное первозданное желание, но он съежился и отпрянул.

Опечаленная У Цюн повернулась к двери, но на полпути остановилась и обернулась. Их взгляды встретились. Струящееся сквозь жалюзи послеполуденное солнце осветило лицо профессора Дин, и в его глазах что-то блеснуло. Неужто слезы? Сердце У Цюн скакнуло. Выказывать столь неприкрытые эмоции – это было на него не похоже. Все проведенные здесь годы она убеждалась, что он не способен испытывать заметные чувства ни к чему, кроме своей работы. Бессчетные часы, одиноко проведенные за письменным столом, вселяли мысль, что в его теле тикает механическое сердце, которое запрещает ему испытывать какие-либо эмоции или привязанности. Но теперь она знала, что он способен на слезы.

У Цюн замешкалась, но все же набралась смелости заговорить:

– Дин Чжэнь, что с тобой?

Прежде она никогда не обращалась к нему на «ты», но вид его слез позволил перейти эту грань.

– Возвращайтесь к себе, – промолвил профессор, выдавив страдальческую улыбку; в его глазах по-прежнему блестели слезы. – Вы мне ничем не поможете.

Она подошла ближе и, отирая с его лица слезы, тихо сказала:

– Помочь вам я, возможно, и не смогу, но позвольте мне хотя бы побыть здесь, с вами. Пусть вы этого никогда не скажете, но я знаю, что нужна вам.

Профессор сожмурил веки, но сдержать слез не сумел. Поблескивая на свету, они побежали по пальцам У Цюн. Она наклонилась, и поцелуй пришелся в уголок его правого глаза. На языке слезы были солено-горькими, но чувство, сладко взбухающее в ее сердце, было слаще всего, что она когда-либо испытывала.

Ее робкой попытки профессор Дин не отверг; он даже склонил голову, наслаждаясь ароматом духов. От У Цюн пахло лилиями и медом. Внезапно Дин Чжэня пробило неодолимое желание.

То был чистый, животный позыв, который он изгонял из себя годами. Жаркий, томный зов, который он, как мог, притуплял все возрастающей нагрузкой, воздвигая между собой и этими похотливыми мыслями стену изо льда. В глубине души эти чувства в нем все-таки жили, и он даже мечтал когда-нибудь найти любовь. Но предаваться подобным мыслям никогда не осмеливался. В нем неизменно поднимал голову один и тот же страх: что он уничтожит себя – или снова кого-нибудь еще.

Однако теперь ему больше не нужно было думать о последствиях. Скоро его жизнь будет свободна от них.

У Цюн ощутила перемену в его настроении. Она приникла губами к его щеке, а затем и к его рту. Кожа Дин Чжэня была влажна от слез и прохладна на осеннем воздухе, но это не ослабляло затлевшей между ними страсти.

В какой-то момент его собственные слезы прекратились и он обнаружил, что вместо них пробует на вкус слезинки У Цюн. Не понимая, почему она плачет.

– Я тебе нравлюсь. Это же ясно как день, – неистово шептала она сквозь плач. – Тогда почему ты так со мной обращаешься?

Ответить профессор Дин не мог, он лишь притянул ее ближе. У Цюн опустилась на колени и, уткнувшись головой в его руки, безудержно рыдала.

Дин Чжэнь прижался носом к ее затылку. О, как долго он мечтал припасть к кому-нибудь вот так!.. Женщина, что была сейчас перед ним, являлась ему в снах чаще, чем любая другая. Во многих своих фантазиях он крепко обнимал ее.

Но это был не сон. На мгновение Дин Чжэнь удивленно подумал, может ли реальность на самом деле быть лучше.