Знаки судьбы

В вестибюле толпились охранники корпорации «Лунъюй» в черной форме. Здесь же находился почти весь полицейский контингент, занятый сбором показаний.

В зоне ресепшена Ло Фэй с неудовольствием узнал два знакомых лица.

– Что они там делают? – желчно спросил он Лю Суна.

Тот, вскинув взгляд, нахмурился. Перед стойкой регистрации сидели и непринужденно болтали двое. Дуэт был весьма характерным – братец Хуа и онлайн-репортер Ду Минцян.

– Ду Минцян, я велел тебе ждать в комнате охраны! – с ходу напустился Лю Сун. – А ты что себе позволяешь?

Тот, нехотя сняв ногу с ноги, произнес:

– Я просто брал интервью на месте преступления. Как репортер, разве я мог упустить такую возможность?

Лю Сун схватил журналиста за руку, норовя стащить его с кресла:

– Ну-ка, давай отсюда! Неприятности нажить хочешь?

Между тем братец Хуа ухватил Ду Минцяна за другую руку.

– Лично я, командир, так не считаю. Поскольку этот человек сам получил одно из «извещений о смерти», он имеет право знать, что здесь произошло. А как репортер, он обязан донести до общественности правду.

Ободренный такой поддержкой, Ду Минцян спесиво выпрямился в кресле:

– Я законопослушный гражданин. К тому же мы находимся на территории корпорации «Лунъюй». С господином Хуа я разговариваю с его позволения, так что вы не имеете права мне в этом препятствовать.

Лю Сун набычился, но сдержался и посмотрел на Ло Фэя: мол, распорядись.

– На вашем месте я не стал бы давать ему интервью, – сказал Ло Фэй братцу Хуа. – Перед вами обыкновенный интернет-хайповщик, любитель жареного и охотник за сенсациями. К тому же, если данное происшествие попадет в интернет, это может вызвать нездоровый ажиотаж.

– То, что он интернет-репортер, я и так знаю. Потому и согласился на интервью. Официальные СМИ беззубы. На них я не стал бы тратить время. Считаные дни назад в новостях раструбили, что Эвменид больше нет и царство террора закончилось… Блеф и дурь несусветная.

Ло Фэй едко усмехнулся. К СМИ он любовью тоже не пылал, но уступать в споре братцу Хуа не собирался.

– Я не буду стоять в сторонке, давая Эвменидам красоваться в заголовках, – с неожиданно злым напором сказал братец Хуа. – Мне нужно, чтобы был услышан мой голос. В интернете его называют героем. Неужели до них не доходит, что каждое из его кровавых убийств – это новый акт зла? Что у жертв были свои друзья и семьи; люди, которые их любили… Кто скажет слово от имени жертв?

Такая истовость в его словах вызывала смятение.

Ду Минцян, выпятив грудь, сказал:

– Я полон решимости записать этот опыт и явить публике, что за человек скрывается под маской Эвменид и кто он в действительности. Он не герой, а просто злодей, убивающий под видом справедливости.

Глядя на репортера, Ло Фэй обдумывал, каким образом можно использовать его в своих интересах. Братец Хуа был прав в одном: публика сочувствовала Эвменидам. Полиции действительно было непросто привлечь общественность на свою сторону. Преступник завладел людским вниманием с того дня, как впервые опубликовал в интернете свой манифест. И с той поры, как он начал исполнять свои приговоры над теми, кто становился в Сети мишенью для пересудов и гнева: убитая бизнес-леди Хань Шаохун; хозяйка ресторана «Бифанъюань» Го Мэйжань, притеснявшая бывшую жену своего любовника; ученики, унизившие своего учителя, – общественное восхищение им неуклонно росло. Как выразился братец Хуа, он стал настоящим героем.

Его манифест расходился по бесчисленным форумам и платформам соцсетей. Группа надзора и обеспечения безопасности интернета исчерпала весь свой ресурс, необходимый для борьбы с этими постами. И, видимо, пришло время для возникновения голоса с другой стороны, который раскрыл бы правду, стоящую за этими убийствами. В конце концов, Китай менялся; граждане теперь имели больше возможностей для получения информации и были более открыты, чем когда-либо. А наилучший способ повлиять на общественное мнение – это дать людям больше информации и позволить им сделать свои собственные выводы.

– Как вы намерены построить свою статью? – спросил Ло Фэй.

– Кровавые сцены, если вас волнует именно это, я смаковать не буду, – ответил Ду Минцян, изогнув бровь. – Я – журналист с чувством социальной ответственности, а не какой-нибудь бульварный репортер. И волнует меня прежде всего изучение последствий этих убийств. В частности, боль, которую она причинила семьям и друзьям жертв.

– А те преступления, которые Эвмениды приписывали каждой из своих жертв, – как вы подадите их?

Ду Минцян хмыкнул: