Знакомство с иллюзорным миром Артура Шопенгауэра

В том, что он первым из философов задаёт вопрос о том, чего стоит жизнь, Артур Шопенгауэр задаёт тон всей последующей философии экзистенциализма. Внимание Шопенгауэра к трагедии как высшей форме искусства помимо музыки откликается в дальнейшем развитии идеи у Фридриха Ницше в его «Рождении трагедии»: там, где мысль Шопенгауэра завершается в утверждении ничто, там начинается нигилизм Ницше (Young, 2005; Fauth 2005). Среди философов двадцатого века можно со справедливостью назвать Людвига Витгенштейна, который опирается на понятие «вечной справедливости» Шопенгауэра в изложении своей этики. Не только философское наследие Шопенгауэра, но и его идеал аскетической жизни как отрицания жизни имели влияние на умозрение и жизненный стиль Витгенштейна (Young, 2005; Fauth 2005). Янг упоминает философа Макса Норкхеймера, основавшего Франкфуртскую школу, который был впечатлён критикой Шопенгауэром оптимизма Гегеля. Хоркхеймер считал, что именно от критики Шопенгауэром Гегеля деконструкция марксизма получила жизненно важный импульс (Young, 2005). В Дании восприятие философии Шопенгауэра было и остаётся довольно прохладным. В 1840 году Датское Научное Общество [Den Danske Videnskabelig Selskab] объявило конкурс на лучшую философскую работу и Шопенгауэр предоставил на конкурс эссе «Об основании морали», что не вызвало большого резонанса. Большинство членов жюри были гегельянцы и критика Гегеля Шопенгауэром была ими принята с большим неудовольствием (Young, 2005; Fauth 2005). Поль Мартин Мюллер, профессор философии в университете Копенгагена, учитель и друг Сёрена Киркгарда, также был не в восторге от «нигилизма и пантеизма» Шопенгауэра (Garff 2005). В противоположность своему наставнику, Сёрен Киркегард штудировал Шопенгауэра систематически с 1854 года. Йоким Гарфф пишет о восторженном восприятии Киркегардом идей Шопенгауэра, особенно его восторгали «антигегелианизм, антиисторизм, антиакадемизм и женоненавистничество», которые находят развитие и у самого Киркегарда. В своём восторге Киркегард даже находит сходство своей карьеры с карьерой Шопенгауэра, а также сходство в мировосприятии и жизненном стиле. Вместе с тем, Гарфф выделяет разницу между этими философами: если Киркегард пишет «этически о психологическом», то Шопенгауэр пишет «психологически об этическом» (Garff 2005). Там, где подход Шопенгауэра «объективный, чистый, незаинтересованный, созерцательный», для Киркегарда важно «оставаться субъективным и относиться со страстью по отношению к вечному блаженству». Наибольшее различие между ними Гарфф находит в констатации Киркегардом нехватки отстранённости между теорией и практикой, что в какой-то степени выражает его собственную «косвенную самокритику». Оба, и Шопенгауэр, и Киркегард относились пламенно критически по отношению к официальному христианству и выражали серьёзную отсталость от времени и косность церковной администрации и академической теологии. Гарфф считает, что Киркегард не признавал провозглашения жизни как страдания, для Киркегарда жизнь представлялась светлой; лишь с христианством страдание становится явственным для Киркегарда (Garff 2005). Мнение современных философов в Дании не изменилось сколько-нибудь существенно со времён Киркегарда. Официальная позиция относительно Шопенгауэра заключает, что критика Шопенгауэром Гегеля безосновательна, а сам Шопенгауэр является лишь слабым эпигоном философии Канта. Для многих философов обращение Шопенгауэра к мистицизму христианства и восточных религиозных школ является неприемлемым, тогда как люди искусства, писатели, поэты, художники, композиторы, приняли его эстетику как откровение. Лев Толстой был просто ошеломлён прочтением «Мира как воли и представления» и предлагал Афанасию Фету заняться переводом книги (Garff 2005). Влияние Шопенгауэра прослеживается в творчестве Д. Х. Лоуренса, Франца Кафки, Марселя Пруста, Августа Стриндберга, Самюэля Беккета, Андре Жида, Эмиля Золя, Густава Флобера, Джеймса Джойса, Эдварда Мунка, Германа Гессе, – список можно продолжить. Рихард Вагнер был убеждённым поклонником Шопенгауэра и даже послал ему издание своего «Кольца Нибелунгов» с дарственной надписью, о котором Шопенгауэр, сам довольно виртуозно владеющий флейтой, имел весьма скептическое мнение. Психологические наблюдения, сделанные Шопенгауэром, опередили развитие психологии на многие годы, а его провидение роли бессознательного в становлении и жизни индивида задолго до Зигмунда Фрейда привлекло внимание широкой читающей публики и послужило причиной популярности философии Артура Шопенгауэра на закате его жизни во второй половине девятнадцатого века.

Заключение.