Знакомьтесь, Джо Блэк (СИ)

– Это сакральное число. Из него состоит весь наш мир, вся наша жизнь, религия. Семь дней в неделе, семь видимых планет, семь цветов радуги. Даже в вашей школе всего семь курсов. Магическая цифра, не правда ли? Она символ удачи и амбициозности.

– Все это, конечно здорово, – не удержавшись, перебил его Фред. – Но какое это имеет отношение к медальону?

– Чтобы знать, какой механизм у определённого предмета, нужно понять человека, который этот предмет сотворил, – немного нахмурившись, пояснил Грагович.

– Но ведь он изначально принадлежал Салазару Слизерину, в честь него и назван сам медальон, – сказал Джордж и Грагович удовлетворенно кивнул.

– Вот, теперь мы подбираемся к сути, – мужчина задумался, прикусив костяшку большого пальца. – Давайте думать логически, если этот медальон можно открыть, но сделать этого никто не может, стало быть владелец заложил в нем головоломку. Наверняка это что–то, связанное с факультетскими регалиями. Это не загадка, как у Когтеврана. Не честность, как у Пуфендуя. И не нужно ради него храбро сражаться за честь, как у Гриффиндора. Что же такого умел Слизерин?

– Делить людей на чистокровных волшебников и отбросов общества, – хмыкнул Фред, но шутку его сейчас никто не оценил. Грагович сдвинул брови, о чем–то задумавшись. Возможно, это оскорбило его чувства, так как у него самого не было волшебного дара.

– Слизерин был змееустом, – вспомнила Джо.

– Точно! – мужчина широко распахнулась свои глаза, тыкнув в девушку пальцем. – Дар этот весьма редкий, но…

Грагович не успел договорить, как в одно из окон ворвался серебристый патронус в виде огромного пса. Он проделал витиеватый круг по комнате, прежде чем остановился, устремив свой осознанный взгляд на Джоанну.

– Скорее уходите. Взгляни на часы, Джо, – произнес серебристый пес голосом Сириуса и в следующее мгновение ускакал прочь, растворившись в дали.

Девушка быстро перевела взгляд на свое запястье, стрелки часов хаотично кружили по циферблату, сообщая о надвигающейся опасности. Фред мигом схватил ее за руку и выбежал вон из квартиры. Джо впопыхах оглянулась, спотыкаясь и крича что–то. Джордж сразу же сообразил, что медальон остался у Граговича. Он выхватил крестраж из его рук, и в следующее мгновение уже бежал следом за ребятами.

– Уходите! Скорее, мистер Грагович! – воскликнула Джо, надеясь, что он уйдёт с ними.

Но мужчина не сдвинулся с места. Они выбежали на улицу и в темноте, когда все трре почти скрылись за углом дома, Джо увидела в окне его квартиры яркие вспышки света. Она так и не узнала, успел ли он выбраться оттуда… живым.

Они бежали минут двадцать, постоянно оглядываясь, и, наконец осознав, что погони за ними нет, остановились в одном из неизвестных им кварталов. На небе сияла оранжевая луна. Она только поднималась по синему небу, купаясь в свете заходящего солнца. Его уже давно не было видно, так как сумерки опустились на улицы города. Джо села на землю, устало положив голову на согнутые колени. Фред облокотился о деревянный забор, согнувшись вдвое. Джордж пытался восстановить дыхание, вбирая ртом прохладный вечерний воздух.

– Медальон! – вспомнив, поздоровалась девушка, но Джордж тут же высунул его из кармана. Она опустилась обратно и легла спиной на землю, облокотившись на согнутые в локтях руки, уставившись в небо. – Как папа узнал, что мы там?

– Если бы не он, – вытирая со лба пот ответил Джордж, – нас бы уже давно сложили в братскую могилу.

– Так что в каком–то смысле Сириус спас нам жизнь, – подтвердил Фред.

– Да… – вынужденно согласилась Джо, но эта мысль все еще не давала ей покоя. – Я надеюсь, что с Граговичем все в порядке.

– Может, это он сообщил Сириусу?

Джо пожала плечами. У нее никак ее выходило из головы, каким образом ее отец мог знать о ее местонахождении. Все, что могло быть известно ему от Люпина, что они вернулись домой в поисках крестража. Но дальнейшего маршрута никто не знал, ведь они никому о нем не сообщали, даже Кикимеру.

Девушка почувствовала, как на глазах у нее собираются слезы. Она даже не пыталась их скрыть, не могла. Опустив лицо на свои ладони, она разрыдалась. Осознание того, что из–за них мог погибнуть совершенно невинный ни в чем человек, обрушилось на нее лавиной. По крайней мере, она все еще надеялась, что он жив, и верила, что бы там ни был, они оставили его в покое. Вокруг стояла мёртвая тишина и только ее тело содрогалось от всхлипываний.