Знакомьтесь — Юджин Уэллс, Капитан

— Я позвоню, — кивает Мишель. И недолго о чем-то болтает с хмурым Джеком. Я не прислушиваюсь, хотя Джек то и дело косится на меня. Просто киваю ему в знак приветствия и отворачиваюсь к двери. В конце разговора лицо его становится каким-то кислым. И удивленным. Наверное, тоже никак понять не может, с чего вдруг человек решил свои деньги раздарить. Я вообще заметил — люди слишком трепетно к этим символам относятся. Стараются их накопить побольше. У некоторых их столько, что за всю жизнь нипочем потратить не смогут. Но все равно — держатся за них так, якобы от размера банковского счета их жизнь зависит. Глупо. Ведь умирают-то все одинаково. Разве что у тех, кто побогаче, гробы будут из настоящего дерева. А больше — никакой разницы. Впрочем, откуда мне знать. Может быть, в этом есть какой-то скрытый смысл, который такому, как я, увидеть непросто. «Не тот беден, у кого мало, а тот, кто хочет большего», — непонятно высказывается на эту тему Триста двадцатый.

— Вот и все, — говорит Мишель, выключая коммуникатор. — Сегодня он парней рассчитает. Правда, тебе еще кое-что причитается. Так что без гроша ты не будешь.

— Интересно, за что?

— Ну, поступления за рекламу, это раз. Плюс выпуск альбомов с живой музыкой — два.

— Каких альбомов? — недоумеваю я.

— Запись концерта, запись вашей репетиции. Джек считает, что из этого он выжмет материала на три-четыре минидиска. Личность ты теперь известная, хороший тираж он гарантирует. Так что предварительно он назвал вот такую сумму, — И она рисует помадой на моей ладони число с многими нулями.

— Нас записывали? — растерянно спрашиваю я.

— Конечно, — удивляется Мишель. — Это есть в условиях контракта.

Я вспоминаю, как мы пускали по кругу бутылочку. Как отвязно играли. Как переругивались беззлобно и рассказывали в перерывах похабные анекдоты, от которых краснели вокалистки. Как взахлеб спорили, а потом выкладывались до упаду. И все это — в записи?

— Мишель, скажи, если меня убьют, ты на этом тоже что-то заработаешь?

Она вспыхивает. Но глаз не опускает. Молчит. Только пальцы сжимает немного нервно. Ей больно. Но почему-то сейчас мне не хочется ее успокаивать. Она откидывается на спинку кресла. Забрасывает ногу за ногу. Негромкий ее голос холоден и тверд. Крошка Мишель умеет держать себя в руках. Я-то вижу, чего ей это стоит.

— Меня трудно оскорбить, Юджин. Я действительно умею выжать деньги из всего. Это залог выживания. Деньги — возможность жить, как тебе хочется.

— Ты имеешь в виду свободу?

— И ее тоже.

— Это иллюзия. Деньги — это инструмент для обретения уверенности. Они не дают свободы. Все вы просто гипнотизируете друг друга нулями.

До самого вечера мы почти не разговариваем. Просто сидим и молчим. Пользуясь случаем, я надеваю наушники и слушаю музыку. В этом отеле хорошая аппаратура. Правда, чувства погружения я почему-то не испытываю. Будто лежу на дне, а звук волнами проносится поверх меня, не зацепив даже краем.

А вечером мне звонит Седой Варвар.

— Привет, старик! — говорит он. Кажется, от него опять попахивает спиртным.

— Привет, Варвар!

— Слышали про твою беду. Твой мужик в галстуке заходил. Ты как, в норме?

— Вроде, да.

— Нам тут бабок не хило набашляли. И твою долю скинули. Ты зря это.

— У меня еще есть. Берите. Не разбегайтесь только.

— Ну, капусты много не бывает. Отказываться не будем. Все равно не возьмешь, ты упертый. Так что эта, как его, — спасибо, чувак.

— Да не за что, Варвар.

— Мы с парнями решили — на Калифорнию рванем. Выкупим кабачок на юге, в Летсорсе, будем вместе лабать. Темы твои я сохранил. И девчонки с нами. Они тебе привет передают.

— Спасибо. И им тоже передай.

— Ты вот что, чувак. Ты, как из дерьма вылезешь, закатывайся к нам, а? Место тебе всегда найдем. С тобой классно лабать. Я тебе пару хороших парней покажу — научат тебя, как правильно горло драть.

— Спасибо, Варвар, — улыбаюсь я. — Я постараюсь заскочить. Я к вам привык уже, пьяницы.

— И мы к тебе, Красный Волк, — говорит Варвар. Потом ведет глазком коммуникатора по комнате, из которой разговаривает. И я вижу рассевшихся кучкой парней. Девчонки между ними. Парни поднимают банки с пивом, пьют за меня. Девушки посылают воздушные поцелуи. Все говорят наперебой что-то хорошее. Так говорят, что становится ясно: их чипы тут ни при чем вовсе. Как же я теперь без вас, черти?

— Счастливо вам, ребята, — говорю я с комком в горле.

А к вечеру по нашу душу заявляется целая делегация. Нас облачают в тяжеленные бронежилеты. И мы идем на выход по бесконечной лестнице — лифты все еще не работают, я придерживаю Мишель под локоть, а вокруг нас топают увешанные оружием парни и Триста Двадцатый почему-то притих настороженно. Вроде бы с нами сейчас такая силища, что волноваться уже ни к чему, и скоро мы будем в полной безопасности, но чем ближе первый этаж и выход, тем сильнее напряжение у меня внутри.

— Сокол — всем, циркулярно. Готовность номер один. Объекты Один и Два на подходе.

— Сокол, я Воробей-три, нахожусь на позиции.

— Воробей-два, на позиции.

— Воробей-один, готов.

— Луч — Соколу, готов.