Знамена Князя

Ройзман сделал гостеприимный жест, приглашая нагрянувшего внезапно «спонсора» в свои служебные апартаменты, где они могли бы по обыкновению выпить по чашке-другой кофе, а заодно обсудить кое-какие общие проблемы. Но гость, искоса посмотрев на мрачноватого вида здание, чьи окна были большей частью забраны решетками, вначале отрицательно покачал головой, затем так же молча кивнул в направлении другого здания, несколько меньших размеров, чем сама лечебница, – его почти полностью укрывали от взоров деревья небольшого парка. Там, в этом здании, изолированные не только от внешнего мира, но и от всех прочих пациентов Ройзмана, вот уже три с лишним года содержались двое людей, имевших некогда прямое отношение к секретному проекту «МК-ультра-2», этому возрожденному из пепла детищу американских спецслужб и некоторых высокопоставленных правительственных чиновников. А также к еще одному человеку, чье настоящее имя скрывается за псевдонимом «Ален Смит», приложившему руку к созданию Сверхорганизации, руководимой многоликим, вездесущим, непредсказуемым Аваддоном…

Когда они вошли внутрь этого здания, охранник, подчиняясь требовательному жесту Ройзмана, разблокировал электронный замок двери, через которую можно было попасть в «изолятор». Здесь были оборудованы две одиночные палаты, хотя вернее было бы назвать их тюремными камерами. Учитывая высокий в прошлом статус обоих «клиентов», содержались они в довольно комфортабельных условиях. Впрочем, вряд ли они способны оценить данное обстоятельство, ибо благодаря стараниям профессора Ройзмана, славно потрудившегося над их мозгами, превратились к настоящему времени в заурядных психов, утративших вместе с человеческим обликом и всякую память о тех драматических событиях, в которых им довелось быть наиактивнейшими участниками…

«Мистер Смит», расположившись в центре коридорчика, откуда можно было наблюдать через окна-«витрины» за обоими арестантами, одетыми в одинаковые темно-синие пижамы, думал о своем, сокровенном.

А также вспоминал о некоторых прошлых событиях, о которых, кроме него самого, пожалуй, рассказать уже больше некому.

Слева от него, за прочным армированным стеклом, находился человек, который в конце восьмидесятых и начале девяностых годов был его непосредственным начальником. Будучи руководителем Европейского департамента одной из самых мощных американских спецслужб, он возглавил оперативную комбинацию, в ходе которой удалось добыть секретную информацию о состоянии советских наработок в сфере прорывных технологий, позволяющих зомбировать как отдельных людей, так и выстраивать своеобразные цепочки из манипулируемых субъектов. Чарльзу Бьюкенену, таково имя этого человека, понадобился доверенный помощник, обладающий не только знанием «предмета», но и умением держать язык за зубами, – и он такового, к своему несчастью, нашел в лице будущего «мистера Смита»… Надо сказать, что не один только Бьюкенен оценил значение сделанных русскими открытий, прежде всего, в сфере создания первых прототипов ИФС-наркотиков; да и вряд ли он смог бы добиться продолжения данных разработок, тон в которых вначале задавали вывезенные в Штаты ученые из России, если бы ему не удалось заручиться поддержкой небольшой, но очень влиятельной группы людей, среди которых были председатель Комитета Сената по разведке, глава крупной фармацевтической компании и еще несколько теневых фигур, бывших и ныне действующих выходцев из спецслужб.

Но с той поры, как в самом начале девяносто второго года удалось вначале добыть, а затем вывезти из распавшихся к тому времени Советов образцы штаммов искусственно выведенного в одном из их секретных научных центров грибка, из которого впоследствии пророс препарат «джанк», утекло много воды… Кто-то из этих людей, знавших изначально всю эту историю и ее главных действующих лиц, не дожил до настоящего времени, кто-то угодил под «мозговой контроль», – как говорят русские, «за что боролись, на то и напоролись…» – ну а эти двое, что являются пациентами профессора Ройзмана, и вовсе лишились разума, заодно потеряв человеческий облик.

Повернув голову направо, визитер посмотрел через стекло на другого своего давнего знакомого: хотя они были сверстниками и этому человеку сейчас лишь немногим за пятьдесят, выглядел он как дряхлый старик. Весь какой-то сморщенный, скукоженный, глаза потухшие, из обтянутого сухой, тонкой, как древний пергамент, кожей черепа свисают редкие пряди совершенно седых волос…