Знамение. Вертиго

В комнате было тихо и сыро, как бывает в помещениях, где ведется ремонт. Я вытянул из-за ремня биту, вложил ее в правую руку, перекинул ноги через дверной проход и опустил их на бетонный пол, отчего по комнате прошелся гулкий стук, отразившийся от голых серых стен.

Замерев на месте, я прислушался к тишине, стараясь уловить малейшие колебания в воздухе, которые бы свидетельствовали, что мы в квартире не одни. Тишина ответила мне лишь эхом биения собственного сердца. И даже скрипы и щелканья орды, притихшей этажом выше, хорошо слышимые на лоджии, не нарушали тишину квартиры.

Лучом фонаря я обшарил щербатые бетонные стены, бугры и неровности на которых зловеще вытягивались от падающего на них света причудливыми пугающими тенями. Прошелся по потолку, с которого лианами свисали спутанные нити электрических проводов, уходящие концами за декоративное полусобранное потолочное перекрытие, останавливаясь и изучая каждый крупный моток, опасаясь, что за ним может скрываться угроза.

Покончив с осмотром помещения, я направил луч фонаря в сторону прохода в центральную комнату. На высокий прямоугольник со рваными бетонными краями, который строители не успели обустроить межкомнатной дверью. Чернеющий неизвестностью и зловещий в своей молчаливой опасности. Напоминающий своими очертаниями гробовую яму, сквозь которую мне совсем не хотелось проходить.

От вида этого темного прохода мне стало не по себе и туго стянуло внизу живота. Сглотнув слюну по пересохшему горлу, я издалека, не подходя близко к проему, попытался высветить пространство за проходом, держа биту наготове, на случай, если из тьмы выскочит зверь и мне придется отбиваться от его нападения. Но как и прежде, я не смог разглядеть ничего, кроме серого бетонного пола и куска грубой неоштукатуренной стены.

Барабаны в моих ушах снизили громкость и мелко застрочили в тревожном учащенном ритме, готовясь яростно взорваться, когда звенящее ожидание сменится драматичной развязкой.

Я — Алиса из сказки, попавшая в кроличью нору и падающая в неизвестность.

Я — мышь, отпущенная в вольер со змеями, которая стоит посреди клетки и трясется от страха, ожидая, когда хищники незаметно подползут к ней и кинутся в смертельном броске.

Я — заблудившийся в лесу путник, оказавшийся зажатым в болоте, опасающийся провалиться в пучину из-за одного неосторожного шага.

Я — исследовательский колониальный корабль, впервые вступающий в неизведанные и опасные воды Амазонии.

Чтобы лишний раз удостовериться, я на секунду приспустил маску с лица и вдохнул прохладный, влажный и воняющий аммиаком «аромат» комнаты, который коротким тупым ударом вонзился в мои ноздри.

— Еще одно «гнездо»…, - пробормотал я, поспешив вернуть маску на место, и испугавшись своего же шепота, который показался мне излишне громким.

Не нужно было быть гением, чтобы связать одно с другим. И понять, что именно так и воняют обращенные «существа» и выделения их тел. Этот запах я впервые почувствовал в предыдущей квартире. Так воняло от перепачканного калом, слизью и рвотой дивана в гостинной. От «гнезда», как я для себя его назвал. И от детской кроватки, в которой лежал несчастный обращенный младенец. Этим же запахом был сейчас пропитан воздух незнакомой квартиры.

И тут я вспомнил, что эта душная сладковатая вонь проникла в мою судьбу намного раньше сегодняшнего дня! Удивленный, что сразу не связал одно с другим, не увидел очевидную связь между событиями, я вытянул из закутков памяти два воспоминания.

Первым был случай из дальнего детства, уже в который раз за прошедший год всплывающий из глубин памяти, когда также тошнотворно сладко пахло из окна трамвая, который гремя железными колесами, вез нас с бабушкой из одной части умирающего индустриального городка в другой. А потом эта вонь повторилась совсем недавно, в прожаренном солнцем прошлогоднем мае, когда все безумие только начиналось… В тот день, когда я ехал по приморской дороге на машине, в облаке беспечных, хлопающих крылышками бабочек, которые попадали под колеса, размазывались об лобовое стекло, и гибли десятками, падая на горячий асфальт, пока другие, еще живые, продолжали плясать в прогретом воздухе свой короткий танец неотвратимой и близкой смерти…

— Да…, эти чертовы бабочки…, - сказал я себе, в который раз смутно догадываясь, что эти бабочки не случайны. Что они также являются одним из многих кажущихся разрозненными кусочков пазла, который мне только предстоит собрать в одну картину, наряду с десятком других неразгаданных пока загадок. К которым сейчас добавилась тайна причины того, что я и старшая дочь чувствуем вонь от «гнезд» обращенных, а супруга и младшая дочь — нет.

— Я подумаю об этом потом…, - оборвал я свои размышления и, крепче обхватив ручку бейсбольной биты, сосредоточился на происходящем. На чернеющем проходе, похожем на могильную яму. На зловещей влажной тишине незнакомой квартиры. И на том, что тошнотворная вонь мне подсказала, что в одной из комнат могут находиться «обращенные».