Знамение. Вертиго

— Ты не убил ее, потому что она — молодая и красивая, а я уже нет. Мне почти тридцатник и я стала страшной, — жалобно всхлипывала она, уткнувшись в воротник своей куртки.

Я все понимал сам. И ей не нужно было ничего мне объяснять. И увидев ее слезы, мой гнев также моментально растворился и мне стало за себя стыдно.

— Ты меня ревнуешь в зомби? — примирительно, с вымученной улыбкой на лице, спросил ее я.

Она в ответ кивнула головой.

— Ты же понимаешь, что это нелепо?

Она снова кивнула.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя.

Опять кивок.

— И только тебя?

Кивок.

Потом я подошел к ней вплотную и обнял, стянув со своего лица маску и ища губами ее губы. Она тесно прильнула ко мне и подняла свое лицо к моему.

Мы поцеловались. И снова стали родными людьми, дружными партнерами у которых одна цель — выжить и спасти детей.

— Прости… Наверное это гормоны… Скажи спасибо, что меня не терзает токсикоз…, - жарко прошептала она мне в ухо, когда наши губы, наконец, оторвались друг от друга. И я почувствовал себя еще более виноватым от того, что снова забыл, что она была беременна и то, что в ее положении ей приходилось намного сложнее, чем мне…

Простояв так еще минуту, обнимая друг друга и целуясь, мы, наконец, принялись за дело…

Рассвет

— Родители! Я хочу кушать… и спать…, - строго обратилась к нам старшая дочь, недовольно смотря на нас снизу вверх.

— Я тоже…, - пискнула младшая, поддержав старшую сестру, капризно плюхнувшись попой на пол и обняв плюшевого единорога.

— Сейчас все будет, — нарочито бодрым тоном ответил им я, глубоко вдыхая воздух помещения, отмечая про себя, что мой нос улавливал лишь запах гниющих продуктов, но никакой сладковатой аммиачной вони.

— Конфетка моя, сними, пожалуйста, маску и понюхай тоже воздух, — обратился я к старшей дочери, которая послушно выполнила мою просьбу.

— Папа, воняет…, - ответила она, сморщив крохотный носик.

— Чем воняет? Как тогда, в тех домиках?

— Нет, папа. Воняет, как из нашего холодильника…

Я ухмыльнулся и погладил дочь по волосам, вспомнив насколько «своеобразно» несло из нашего домашнего холодильника, после того, как в квартире пропало электричество и начали портиться замороженные полуфабрикаты в морозильной камере. Потом я кратко рассказал супруге о моей гипотезе, что мы со старшей дочерью обладаем особенностью чувствовать запах тварей, в отличии от нее и младшей девочки. Супруга же молча выслушала меня и лишь устало кивала головой, не задавая вопросов.

— Поняла. Пожалуйста, проверь все тут. А потом, нам действительно нужно поесть и поспать… Я больше не могу…, - пробормотала она, вскинув брови мучительным «домиком».

Почувствовав себя несколько уязвленным тем, что супруга либо не воспринимает мои догадки всерьез либо не придет им значения, я осекся, но все же согласился, что слова могут подождать, а дело было все еще не сделано.

Оставив семью на месте, я занялся обходом оставшиеся неисследованными торговые ряды магазина. Как и я предполагал, помещение оказалось «чистым». На удивление нетронутые, безупречно разложенные ряды продуктов и товаров лежали на своих местах, именно так, как они и были оставлены с мирных «довоенных» времен. Я прошел мимо сверкающей броскими этикетками секции с бытовой химией и детскими игрушками. Далее шел ряд с хлебобулочными изделиями, позеленевшими и заплесневелыми. Сектор с сухими завтраками и бакалеей. По низу была устроена шеренга из холодильных витрин с замороженными овощами, стоящие в лужах, потекшие без электричества. По правому краю высился вино-водочный стенд, под завязку набитый бутылками со спиртным, с нижней полкой, где в темном уюте поблескивал рядок с моим любимым красным испанским вином, до которого я пообещал себе добраться, когда настанет нужное время.

Дойдя до противоположного конца магазина и второй кассовой стойки, я убедился, что сквозной выход был крепко защищен ставнями, что вселило в меня еще больше уверенности, что мы находились в безопасносности.

Окончательно осмелев и оставив швабру, я без опасений прошелся по остальным рядам. Мимо угла, заставленного витринами с пивом и безалкогольными напитками, отсеков с молочными продуктами и замороженным мясом, от которых невыносимо несло тухлятиной, холодильника с овощами и фруктами, также зеленеющего и воняющего. И, совершив полный круг, вернулся к своим, отрапортовав супруге, что «периметр» безопасен.

— Мы не сможем в этой вони спать. Надо избавиться от протухшей еды. Я тебе помогу…, - неожиданно заявила супруга, удивив меня непонятно откуда взявшимися энтузиазмом и энергией, тогда как я был уверен, что у нее остались силы лишь для того, что найти для себя удобный уголок и провалиться в сон.

Еще около часа у нас заняла изнурительная работа по очистке холодильников от протухших продуктов, расфасовыванию их по пакетам и выбрасыванию во двор сквозь приоткрытую узкую щель в ставнях, в которой я каждую секунду опасался увидеть лапу пролезающего в наше новое убежище зверя.