Знаменитость

– Ерунда! – обнадежил Рудик, резко выкручивая руль. – Он не мог далеко уйти. Улиц вокруг немного. Сейчас все объедем – гляди в оба.

Между тем, уже начинало быстро темнеть, как это бывает вечерами на Юге осенью. Кварталы быстро пустели.  В окнах домов тут и там включали свет. Но узкие переулки все сильнее тонули в сумерках. Еще полчаса и на Одессу спустится очередная южная ночь.

Буквально в эту секунду, я разглядел мелькающий силуэт светлого плаща. Небольшая фигурка спускалась вниз по узкой мощеной улице. Оставалось молиться, чтобы профессор не юркнул в какой-нибудь незаметный проулок – он двигался на удивление энергичным для его возраста шагом. Более того, услышав за спиной звук мотора догоняющей машины, «Айболит» еще сильнее припустил. А когда Рудик все-таки нагнал его и резко затормозил рядом – на всякий случай попытался защититься от нас зонтиком, как пикой.

– У вас в отделении ЛОР болезней сейчас проходит незаконная, подпольная операция! – выпалил я, распахнул дверцу. – Меня послал Янкель Шейфер!

В машине, немного успокоившись, старичок начал поглядывать на меня очень скептически. Похоже, ему совсем не верилось, что его лучший студент решился на такое рискованное дело, и тайком делает кому-то операцию, воспользовавшись ночным дежурством в больнице. Но угнетенная озабоченность, написанная на наших лицах, и то, как Рудик гнал машину по темноте, нарушая все правила, подействовали на профессора. Когда мы вырулили к приемному покою городской больницы, Захар Смолин был уже абсолютно серьезен. И взбегал на этаж ЛОР отделения энергично и деловито.   

– Что там творится у вас в операционной?! – по-хозяйски бросил он на ходу старшей дежурной сестре, явно хорошо знавшей и побаивавшейся своенравного профессора.

Сестра немедленно присоединилась к нашей небольшой процессии, быстрым шагом перемещавшейся вдоль пустого больничного коридора. Двери в палаты были уже закрыты. Пациенты после недавнего отбоя еще не спали, но в большинстве своем – лежали на кроватях, робко посматривая в коридор. Дойдя до конца коридора, «Айболит» распахнул двери операционной, и замер на пороге, словно пораженный громом. Так что я еле успел остановиться, чтобы не налететь сзади.

В операционной, в неурочный час светили ярчайшие лампы. Спиной ко мне склонился какой-то врач, закутанный в белый халат, в колпаке и маске. Между ним и стеклянным столиком с инструментами стояла медсестра, тоже вся в белом. И доктор, не оборачиваясь, властно пробубнил сестре:

– А теперь дайте самую длинную и толстую иглу!..

Он протянул руку вполоборота и в этот момент перестал загораживать кресло с худеньким Алешей Козырным. Руки певца были примотаны к подлокотникам кресла. Рот его был дико распялен, а выпученные глаза уставились на нас с безумным испугом. Псевдодоктор, навис над беззащитной жертвой, и начал что-то вкачивать Алеше в горло из угрожающих размеров шприца, через большую и толстую иглу. Он был так увлечен процессом, что не заметил нашего появления.

– Студент Малыночка! Извольте объяснить, что здесь происходит!? – цыкнул Айболит неожиданно уверенным и грозным голосом.

Оперирующий врач повернул к нам лицо, на котором были видны только глаза. И в этих глазах обнаружилось столько досады и злости, что я не сразу узнал Вадима Малыночку. Ассистировавшая Вадиму медсестра ойкнула и поднесла ладошку ко рту, так словно он не был закрыт марлевой повязкой.

– Что вы делаете?! – грозно ворвался в операционную тщедушный завкафедрой.

– Анестезию, – упавшим голосом признался отличник, сдергивая с лица марлевую повязку. – Половину обезболивающего уже ввел.

– Да кто вам дал право оперировать людей, как подопытных кроликов! – казалось Айболит сейчас растерзает ученика, который был на голову выше его. – И сокурсницу свою, Лену Никифорову, вижу, подговорили пойти на это преступление!

– Вадька, дурак! Я же тебя предупреждала, нельзя так! – завопила перепуганная девушка и с досады шарахнула приятеля по спине подносом с инструментами. Никелированные железяки с грохотом разлетелись по операционной.

От удара Вадим качнулся. Руки его со шприцем дернулись, а так как игла все еще торчала у Алеши в глотке, несчастный певец жалобно замычал.

– Немедленно прекратить! – приказал профессор.

– Шо вы, Захар Самуилович! Тут требуется срочная помощь! Особо сложный случай, – принялся оправдываться студент, но свою жуткую иглу все-таки извлек из Алешиного горла. – Помните, я вам показывал журнал? Здесь те же симптомы. Боюсь за летальный исход. Мы же все давали клятву Гиппократа!

– Дайте посмотреть, – распорядился профессор, – А вы, Никифорова, извольте подобрать все инструменты. С вами будет отдельный разговор! Светите сюда!..