Знаменитость

А мне было все равно – лишь бы в тепло. Поэтому я безропотно спустился в подвальчик привокзального вытрезвителя, не реагируя на злые тычки подгонявших блюстителей закона.

– Вот, товарищ капитан! Задержали по подозрению. Залез на цистерну с горючей жидкостью, создал угрозу чрезвычайной ситуации во время следования поезда. И холодное оружие при нем обнаружено, – отрапортовал один из сержантиков, выталкивая меня на середину плохо освещенного подвального помещения. Найденный у меня в карманах бесовский нож-бабочку он выложил на стол прямо под яркую лампу на столе начальника.

– Ну, веди сюда нарушителя, – командным голосом распорядился милицейский начальник, большая фигура которого оставалась в тени.

Но голос! Такой противный тоненький фальцет встречается в лучшем случае один на тысячу человек. Поэтому, еще не разглядев его, я уже знал, что это тот самый здоровенный капитан, разжалованный в милицию из тюремной охраны, который летом не стал сажать Алешу Козырного, попавшегося на подпольном концерте.

– Здрассьте, Пал Палыч! Какими судьбами вы здесь? Вы же в Ленинграде командовали отделением милиции? – заторопился я, делая шаг поближе к свету, опасаясь, что чудаковатый капитан может меня не разглядеть и не узнать.

Здоровенный капитан – а это действительно был он, смерил меня подозрительным взглядом. Я прикусил язык. От того, что он меня узнает, могло стать только хуже. После того сомнительного розыгрыша, который я ведь тогда устроил в его отделении.

– Погоди пока оформлять, – распорядился капитан. – Мне с этим субчиком еще по душам поговорить надо. Воспитательную работу провести.

Один из сержантов, выходя из кабинета, смерил меня откровенно злым взглядом. Похоже, и здесь, в тьмутаракани Великих Лук подчиненные уже не жаловали своего начальника.

– Ну, рассказывай, почему не можешь доехать до Ленинграда? И где твой друг – Алеша Козырный? Садись, рассказывай…

Я плюхнулся на стул, и принялся рассказывать ему все, по порядку. Начиная с Одессы. И еще раньше. Как мы пытались записать альбом. Как сбежали от бандитов на юг. Как я украл нож у Беса. Как отстали от поезда.

Не знаю, что случилось в том милицейском кабинете, но меня невозможно было остановить. Наверное, это называется чистосердечным признанием? Короче, раскололся, как ореховая скорлупа. Словно, чудаковатый капитан был моей мамочкой, которой можно вывалить все.

Я опомнился, только когда понял, что уже рассказываю, как мы пели в электричках и как, уже здесь, я отдал Алеше последний рубль. Тут мне стало стыдно. Но, в общем-то, и рассказывать дальше было нечего.

– Так ты думаешь, что Алеша тебя кинул? – поинтересовался Пал Палыч. – Что-то я не верю. Он, по-моему, не подлец…

– Это пока он трезвый. А как только напьется… – возразил я. – Я три часа на вокзале прождал.

Капитан зычно скомандовал. Перед ним появились все те же два сержанта. Которым он велел тщательно осмотреть вокзал и окрестности. Найти «тощего и сутулого», вероятно очень пьяного, будет называть себя певцом или артистом. Может петь перед какой-нибудь компанией. А от меня потребовал описать – во что был одет Алеша. И сержанты удалились. Даже их спины выражали крайнее недовольство чудачествами своего командира. 

– Пал Палыч, как же вы здесь-то оказались?.. – спросил я, в наступившей паузе.

– Перевели, по вашей милости! – заявил капитан. – После той истории с Алешей Козырным, кто-то из моих подчиненных в прокуратуру настучал. И за проявленную политическую близорукость, как недостойного командовать отделением в колыбели революции – городе-герое Ленинграде, перевели командовать вытрезвителем сюда – в Великие Луки – выпалил он заученной скороговоркой.

Мне стало неловко.

– И вообще-то вопросы здесь задаю я, – напомнил капитан.

А по лестнице сверху уже загромыхали сапоги.

– Вот, товарищ капитан. Задержали поблизости. Тощий, худой, подозрительный. Рядом с вокзалом ошивался, – с порога доложил один из сержантов. – Только он того… Трезвый в общем. 

– Можно? – дверь приоткрылась и, в образовавшуюся щель просунулась голова Алеши. – Сережка! – радостно воскликнул он. – А я тебе билет на поезд купил, ищу везде, а тебя нету!

Алеша радостно шагнул навстречу.

– Вот! Плацкарт, – протянул он сложенную вдвое небольшую бумажку. – Твой поезд уже через час. А я-то по всему вокзалу бегаю!..

Я не без сомнения развернул бумажку. Это действительно был железнодорожный билет на скорый поезд Киев – Ленинград.

– Ты где был так долго? И откуда взял деньги на билет? – все еще не верил я.

– «Стратакастер» продал, – как ни в чем не бывало, сообщил Алеша. – Долго ходить пришлось. По подъездам, в квартиры стучался, предлагал. Если бы она целая была, а сломанная-то гитара – кому она нужна? Но нашлись люди – в хорошие руки отдал… Починить ее собираются и играть на семейных торжествах.

– Ты продал свой «Стратакастер»?! – поразился я.

– Ну, да! – пожал плечами певец. – Тебе же в Ленинград надо. А как еще денег на билет достать? Сторговался за тридцать пять рублей. Тютелька в тютельку хватило тебе на билет, мне на обувь.