Знаменитые авантюристы XVIII века

— То, что вы сказали, мне нравится, и я охотно удовлетворю вас, хотя мне придется сделать над собою насилие, потому что дуэль на пистолетах я считаю варварством. Я согласен. Вы возьмете с собою пару пистолетов, при мне их зарядите, и за мною остается право выбора. Если мы оба сделаем промах, то мы деремся на шпагах до первой крови или, коли пожелаете, насмерть. Вы пожалуете за мною в три часа, и мы отправимся в такое место, где будем вне угрозы закона.

— Прекрасно, вы очень любезны. Дайте мне обнять вас. Вы даете мне честное слово, что никому ничего не скажете, потому что тогда нас обоих тотчас арестуют.

— Как можете вы сомневаться в моем молчании!

— Ну, хорошо, хорошо! До свидания! В три часа!

После того Казанова запаковал все бумаги, которые он должен был передать королю, и вручил их своему верному другу Кампиони, прося передать этот пакет в случае его смерти. На Кампиони можно было положиться вполне, что он никому не скажет ни слова. Затем Казанова с аппетитом покушал, а в назначенный час за ним заехал его противник.

Казанова не взял с собою слуги, а с Браницким было двое. Граф заметил Казанове, что он напрасно не берет никого с собою, потому что может иметь нужду в помощи. Казанова ответил, что полагается на благородство своего противника и уверен, что в случае надобности его люди окажут ему помощь. Браницкий подал ему руку я уверил его, что он может быть в этом спокоен.

Дорогою Казанова хотел было спросить, куда они едут, но раздумал. Долго сидели они молча, наконец наш герой порешил завести какой-нибудь, хоть пустячный разговор, чтобы только убить время. Они перекидывались незначительными фразами. Не прошло и полчаса, как экипаж остановился у ворот какого-то очень красивого сада. Противники направились в беседку. Один из гайдуков графа положил на стол пару громадных пистолетов, фута по полтора длиною, пороховницу и весы. Он отвесил заряд пороха, зарядил пистолеты и вновь положил их на стол, крест-накрест. Тогда Браницкий сказал, обращаясь к Казанове:

— Выбирайте оружие, милостивый государь!

Один из его спутников, его сослуживец, офицер, вдруг спросил у Браницкого:

— Это что же такое? У вас будет дуэль?

— Да, — ответил граф.

— Вы не можете здесь драться, эта местность находится в пределах круга запрещения.

— Это ничего не значит.

— Это много значит! Я не могу быть секундантом. Вы меня не предупредили!

— Ну, хорошо, довольно! Я за все отвечаю. Я обязан дать удовлетворение порядочному человеку и хочу, чтобы это было сделано здесь.

— Г-н Казанова, — обратился тогда офицер к нашему герою, — вы не можете здесь драться.

— Зачем же меня сюда привезли? А я могу защищаться всюду, где на меня нападают.

— Подайте жалобу королю, и я уверен, что он воздаст вам справедливость.

— На это я согласен с удовольствием, если только граф согласится в вашем присутствии выразить свое сожаление о том, что произошло между нами.

При этих словах Браницкий гордо взглянул на Казанову и сказал, что он приехал сюда драться, а не разговаривать.

— Милостивый государь, — обратился Казанова к секунданту, — вы можете засвидетельствовать, что я со своей стороны сделал все, что мог, чтобы избежать дуэли.

Секундант отошел в сторону, с отчаянием схватившись обеими руками за голову. Казанова сбросил шубу и схватил пистолет. Браницкий, взяв другой, сказал ему, что ручается за оружие.

— Я сейчас испробую его на вашей голове, — сказал Казанова.

Браницкий побледнел, скинул шпагу, передал ее одному из своих людей и обнажил свою грудь. Казанова не без сожаления последовал его примеру. Ему не хотелось выпускать из рук шпаги. Бог весть как могло обернуться дело после выстрела. Если бы случилось, что Браницкий пал мертвый, его люди убили бы Казанову как собаку, и ему нечем было бы защититься от них.

Противники разошлись на пять или шесть шагов. Казанова снял шляпу и пригласил Браницкого стрелять первым. Граф медленно поднял пистолет и начал не спеша прицеливаться. Казанова, стоявший в пяти шагах, нашел, что прицел продолжается чересчур уж долго и что дело начинает смахивать на убийство. В нем заговорило чувство самосохранения. Он мгновенно поднял свой пистолет и выстрелил. Как раз в это же самое мгновение выстрелил и Браницкий; все свидетели единогласно утверждали, что оба выстрела слились в один нераздельный звук.

В тот же момент Казанова почувствовал боль в левой руке, в которую ударила пуля противника. Но не успел он осмыслить своего положения, как увидал, что Браницкий валится с ног. Казанова мгновенно бросился к нему на помощь и опустился около него на колени. И вдруг он увидел над самой своей головой три ножа, направленные в него гайдуками графа! Он это предчувствовал. Будь Браницкий убит наповал, Казанова тоже свалился бы мертвым на его труп! К счастью нашего героя, его противник не утратил сознания и, громовым голосом выругав своих челядинцев, приказал им оставить Казанову.