Знаменитые бастарды в русской культуре

С течением времени скрывать чувства, которые он испытывал к Маше, Жуковскому становилось всё сложнее. Летом 1807 года он объяснился со старшей Протасовой, и его опасения подтвердились: сестра строго придерживалась религиозных правил и считала родство слишком близким для заключения брака. Кроме того, по мнению Екатерины Афанасьевны, дочь её была ещё очень молода. Для Жуковского начались долгие годы борьбы за счастье.

А Маша ничего не знала об этом первом сватовстве. Ей было 15, и чувство её к Жуковскому горело восторгом юной ученицы перед весёлым и привлекательным учителем.

Мария Протасова, рис. В. А. Жуковского

И вот – отказ. Екатерина Афанасьевна настроена решительно. Однако раздражённый и обиженный Жуковский надежды не терял, ибо знал, что любим. Сияющие глаза Маши выдавали её с головой, и Василий Андреевич, срываясь по делам в Петербург, верил, что не всё потеряно. Пусть пройдёт время. Екатерина Афанасьевна успокоится, а он поговорит со священниками, спросит позволение церкви, и всё уладится. Не может же любовь идти вразрез с Законом Божьим! Но мать Марии была непреклонна и не давала благословления на брак, считая близкое родство потенциальных супругов неприемлемым.

Мария, также как и Екатерина Афанасьевна, была глубоко религиозна, она верила, что в человеческой жизни есть смысл только потому, что существует «будущая вечная жизнь». Жизненные испытания она принимала без жалоб, по словам своей сестры Александры, «ища и находя в этом счастье». Александра удивлялась способности Марии превращать в поэзию самые обыденные жизненные обязанности и «распространять вокруг себя аромат благоухающего благочестия».

О том, что Жуковский любит её и собирается сделать ей предложение, Маша узнала в 1811 году из письма графини Анны Ивановны Плещеевой (1776–1817), близкой приятельницы Жуковского и посредницы в их отношениях. Письмо это увидела мать. Маша, по её словам, «упала ей в ноги» и клялась никогда не соглашаться на брак с Жуковским, уверяя, что испытывает к нему лишь родственную любовь. Как утверждала Екатерина Афанасьевна, Маша намеревалась просить Жуковского «оставить их», но она (Екатерина Афанасьевна) «удержала её». И впоследствии мать утверждала, что дочь не влюблена в Жуковского, и что она была бы спокойна, если бы он победил свою страсть.

Василий Жуковский

Мария Протасова

Впервые Жуковский просил руки Марии в январе 1812 года, но Екатерина Афанасьевна решительно отказала, заявив, что «по родству эта женитьба невозможна», более того, она запретила брату даже упоминать о своих чувствах.

В начале Отечественной войны Жуковский вступил в ополчение, 2 августа он простился с Протасовыми, которые жили в то время вместе с другой его племянницей, Авдотьей Киреевской (1789–1877), дочерью Варвары Афанасьевны Юшковой, сводной сестры Жуковского, и её мужа, в Орле в доме Плещеевых, и 19 августа отправился из Москвы со своим полком в Бородино.

Вторично поэт сватался в апреле 1814 года, и снова Протасова-старшая отказала ему, к тому же она запретила сводному брату появляться в их доме.

С Машей он переписывался, передавая ей тайно тетради, «синенькие книжки», это были послания в виде дневников. Маша отвечала, что они несчастливы, она обвиняла себя в том, что Жуковский не может писать, и требовала, чтобы он много работал («Итак, занятия! Непременно занятия!»). Уверяя его, что через несколько лет они будут вместе, просила уехать его в Петербург. Она не только восприняла «философию смирения», но в отличие от Жуковского, сумела соединить «смиренное ожидание» и стремление к деятельному образу жизни. Впрочем, Маша страсти к Василию не испытывала, искренне считая его своим другом и учителем.

Увы, но стало слишком очевидно: Жуковскому не уговорить старшую Протасову, Маше не быть его женой.

К тому же выводу пришла и Маша. И потому на предложение своего врача, голландца Иоганна Мойера, ответила согласием. «Бог хотел дать мне счастье, послав Мойера, но я не ждала счастья, видела одну возможность перестать страдать», – признавалась она в дневнике.

Жуковский принял её решение безропотно, и только пожелал убедиться, что Мойер достоин несравненной Маши. Голландец ему понравился, они смогли подружиться: заботливый, степенный благородный человек. Да, пожалуй, ему можно вверить судьбу любимой.

В феврале 1816 года брак был уже делом решённым, и Жуковский, как он внутренне ни готов был к такому исходу, пережил сильнейшее потрясение. Самой Маше, несмотря на все достоинства жениха, решение о замужестве далось тяжело. Более всех её понимала, вероятно, лишь Авдотья Киреевская, которая не одобряла союза Маши с Мойером и до самого последнего момента надеялась, что Маша сделает выбор в пользу Жуковского.

Иван Мойер