Знаменитые писатели Запада. 55 портретов

Вообще с годами Лем стал меняться. Все меньше энтузиазма, все больше скепсиса (по Экклезиасту: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания — умножает скорбь»?..). Он заявил, что не является Нострадамусом. «То, что произошло с моими футурологическими построениями при встрече с действительностью, немного напоминает автомобильную катастрофу. Мы имеем совсем не то, о чем мне когда-то мечталось. Осуществилось только то, что оказалось доходным, что удалось хорошо продать. Мы взяли из будущего не самое красивое и возвышенное, не то, что могло сделать каждого из нас лучше, а все, что показалось наиболее коммерчески перспективным, с чем были связаны наилучшие маркетинговые планы молодых специалистов в больших рекламных агентствах».

Кто хочет конкретики, пусть обратился к повести Лема «Футурологический конгресс. Из воспоминаний Ийона Тихого» (1971), где, помимо прочего, описывается банкет Освобожденной Литературы: «…прелестные девушки в одних шароварах — их бюсты были расписаны незабудками и подснежниками… Грянул шлягер „Прочь кретинов и каналий, кто не любят гениталий, нынче всюду стало модно славить орган детородный!“»

…Разве не к этому пришла западная цивилизация? Разве не царит ныне фаллосократия? А уж какие шлягеры поют и про ТО, и про ЭТО! …Повсюду новации… Стареющий Лем был обескуражен их напором: «Новинки беспощадно вытесняют всё старое. Мне уже не надо лезть в толпу из материальных соображений, а морализировать среди грохота и визга будет, наверное, бесполезно. Слишком много и книжек, и авторов». Это Лем говорил по поводу того, почему он забросил беллетристику.

И еще по поводу чтения: «Никто ничего не читает; если читает, ничего не понимает; если понимает, немедленно забывает».

Отрицательное отношение установилось у писателя и к научной фантастике: «галактическое пустомельство». В последние годы он не раз высказывался о нерациональности полетов человека на Луну и Марс. Впустую растраченные средства. «Если людей интересует освоение крайне негостеприимных областей, то пусть лучше займутся Сахарой или Антарктидой. Но человечеству нравятся масштабные зрелища, и поэтому высадка астронавтов на Марсе в течение XXI столетия представляется весьма вероятной».

После всего сказанного стоит ли возвращаться к хронике писательских достижений Станислава Лема? Книги выходят почти каждый год: «Диалоги», «Мнимая величина», «Маска», «Насморок». На писателя, как из рога изобилия, сыпались награды и премии. Командорский крест возрождения Польши, литературная премия имени Франца Кафки (Австрия). Он почетный доктор многих университетов. Но было и еще кое-что, когда в Польше забурлила «Солидарность» и над страной нависла мрачная опасность «защиты социализма» со стороны Советского Союза. Станислав Лем хорошо помнил Венгрию 1956-го и Чехословакию 68-го, поэтому не стал искушать судьбу и в 1980 году уехал из Польши в Западный Берлин. Потом перебрался в Вену. А через 9 лет вынужденной эмиграции в 1988 году вернулся домой, в Краков.

Короче, событийная линия жизни Станислава Лема была не очень богата, практически он оставался кабинетным писателем. Многие десятилетия он поражал всех своей колоссальной работоспособностью. О своем распорядке работы рассказывал так: «С 5 утра до 6.30 занимался корреспонденцией, потом начинал писать. Усталось в кончиках пальцев чувствовал раньше, чем в голове. Компьютером никогда не пользовался. Четыре пятых всех своих книг написал на тихо стучащей машинке „Ремингтон“. Весну обычно проводил в Закопане, в доме творчества „Астория“, тарахтя без перерыва на машинке. Чтобы глотнуть воздуха, ходил по горам…» Одинокая жизнь? А где встречи, друзья, гости, пирушки? «Я был так занят мирами, которые придумывал, что никогда не чувствовал недостатка в обществе».

«Человек должен познать самого себя, свои ограничения и возможности: установить контакт с сами собою, — советует Лем. — Это возможная терапия против ужаса пустоты, окружающей человека в мире людей, а человечестве — в пространстве космоса…»

«Иногда я напоминаю себе старого еврея из популярного анекдота. Он в магазине вращает глобус, ища страну, в которой ему хотелось бы навеки поселиться. Не находит и с надеждой в голосе спрашивает продавца: „А нет ли у вас другого глобуса?“»

Найти нужную тебе страну и хороших людей в своем окружении — это ли не мечта каждого? Но Лем, будучи футурологом и философом, крайне пессимистично смотрит на мир: «Жестокость была и остается константой человеческой приводы. Изменяются лишь ее формы: никакой цезарь, никакой фараон не был в состоянии убить разом сто тысяч человек, сбросив на них атомную бомбу. Сегодня это возможно. Сегодня мы убиваем сноровистее…» Да, еще добавляют изрядную порцию зла современные СМИ, особенно ТВ, специализирующиеся на шокирующих и ужасающих событиях, требуя, как сказал Лем, «крови, крови, еще раз крови, немного порнографии. Налицо — общая брутализация и тех, кто создает какой-то „продукт“ (кино, книгу и т. д.) и тех, кто его потребляет (читает, смотрит)».