Знаменитые русские о Неаполе

Через несколько дней началось извержение, и сотни путешественников – и среди них Яковлев – отправились к вулкану, чтобы посмотреть на редкое зрелище. (Описание ночного восхождения на Везувий, как и некоторые другие неаполитанские зарисовки Яковлева – о Помпеях, острове Капри, Лазурном гроте – публикуются во второй части настоящей книги).

За месяц Яковлев обошел пешком многие заповедные уголки неаполитанского побережья:

«Я редко спрашиваю дорогу: хотя часто заблуждаюсь, зато вижу много оригинального. Доверившись проводнику, рискуете видеть только то, что он считает достопримечательным. А опытом дознано, что такому существу достопримечательнее серебряного пиастра кажется только одно: золотой империал. Я стараюсь, по возможности, уклоняться от больших дорог: только таким способом и можно поближе познакомиться с этой прекрасною землею и с ее народом, который так часто бывал оклеветан путешественниками, имевшими дело единственно с трактирной челядью и чичеронами (проводниками. – А. К.). Аристократическое путешествие из миланских гостиных во флорентийские, римские и неаполитанские гостиные – также не дает вам почти никакого понятия о национальном характере, об особенностях и предрассудках каждого племени: в европейских гостиных господствует род внешнего космополитизма, который называется хорошим тоном; с законами его сообразуются все столицы цивилизации. Национальные предания сохраняются неприкосновенно только в той части населения, которая называется „народом“. Хотите узнать степень его довольства или бедствования, – хотите видеть все то, о чем путешественники обыкновенно умалчивают, – вмешайтесь в толпу, поживите жизнью народной массы».

Побывал Яковлев и в Кастелламаре, где жил в «Albergo Imperiale»:

«Мне пришлось довольствоваться комнатою, расписанною фресками, которые хотя и не принадлежат гениальной кисти, однако ж несравненно приятнее для глаз, чем наши однообразные бумажные обои. Комната моя в бельэтаже, но из нее я непосредственно выхожу в сад: каменный пол здесь в уровень с садовой дорожкой, потому что сад разведен на холме, к которому прилегает дом задним фасом».

В Сорренто обе главные гостиницы – «Сирена» и «Дом Тасса» – были, как обычно в летний сезон, переполнены англичанами, и Яковлев жил в скромном отеле «Черный Орел» – «на одной из главных здешних улиц, шагов в пять шириною». Несколько дней Яковлев прожил и на острове Капри:

«Скромная локанда, в которой я поселился, окружена, точно дворец, виноградниками, лиловыми горами и яхонтовым морем. Рыба из этих магических волн удовлетворявшая прихотливому нёбу Лукулла, может похвалиться блистательнейшею генеалогией. За обедом подали мне мурену, такой ослепительной белизны, что не оставалось ни малейшей возможности сомневаться в прямом происхождении ее от тех мурен, которых античные гастрономы откармливали мясом своих илотов».