Знаменитые самоубийцы

слушателем Высшей дипломатической школы (ныне – Дипломатическая академия) Министерства иностранных дел. Он проучился три года – изучал персидский язык. После академии зачислили в аппарат МИД и отправили вторым секретарем в посольство в Кабуле, где не было еще ни революции, ни войны.

Через год его повысили в дипломатическом звании и вернули на привычную партийную стезю – утвердили заместителем секретаря партийной организации при посольстве. Так он и пошел по этой линии. Формально дипломат, а фактически – партийное око в советской колонии. Главная задача состояла в том, чтобы советские загранработники и их семьи работали спокойно и слаженно, без конфликтов и загулов.

Еще пять лет Дмитрий Лисоволик проработал секретарем парткома в посольстве в Турции. Это номенклатурная должность. Секретарь парткома был важным человеком в посольстве, с ним приходилось считаться и самому послу. Видимо, Лисоволик умел со всеми ладить, поэтому, когда он вернулся в Москву, то был взят инструктором в отдел ЦК КПСС по работе с заграничными кадрами и выездам за границу. А через три года уже в ранге советника отправился в лучшую из возможных командировок – секретарем парткома в советское посольство в Соединенных Штатах.

В 1984 году его вернули в Москву и утвердили заведующим сектором Соединенных Штатов Америки в международном отделе ЦК КПСС. Сектор занимался не определением внешней политики, а в основном коммунистическим и рабочим движением в Северной Америке, ведал отношениями с компартиями США и Канады, в частности снабжал их деньгами. Тем не менее назначение было странноватым – формально главным американистом в ЦК стал человек, который не был к этому готов. Дмитрий Андреевич несколько лет провел в Вашингтоне, но не изучал страну, а улаживал конфликты внутри советской колонии.

В 1989 году Лисоволика сделали руководителем группы, а после сокращения партаппарата в 1990-м – заместителем руководителя группы в международном отделе ЦК. К августовскому путчу он не имел никакого отношения, как и международный отдел в целом. Во время путча на Старой площади вообще жизнь замерла. Но отчего же тогда он тоже покончил с собой, 17 октября 1991 года прыгнув с балкона собственной квартиры?

«Я всего лишь завхоз»

Георгий Павлов и Николай Кручина принадлежали к разным поколениям, но в их биографиях много общего: они оба были профессиональными партийными работниками, и оба заняли эту должность в силу особых, доверительных отношений с первым лицом в государстве.

Георгий Сергеевич Павлов родился в 1910 году. Он окончил Днепродзержинский металлургический институт, что определило его будущую жизнь, потому что гранит науки он грыз вместе с Леонидом Ильичом Брежневым. Из этого института вышли многие будущие соратники Брежнева, которых будут именовать «днепропетровской мафией».

В 1936 году, окончив институт, Павлов стал заместителем директора учебного комбината при заводе. Перед войной его перевели на партийную работу. После войны – первый секретарь Днепродзержинского, Магнитогорского горкомов партии, второй секретарь Челябинского, Костромского обкомов. С 1957 года – первый секретарь Марийского обкома. На излете хрущевской эпохи Павлова перевели в Москву и назначили заведующим отделом в очень влиятельном тогда Комитете партийно-государственного контроля. Им руководил молодой секретарь ЦК Александр Николаевич Шелепин, который в ту пору был в большой силе. Работа у Шелепина в комитете считалась престижной, начальниками отделов в комитет брали первых секретарей обкомов.

Но с Шелепиным Павлов проработал недолго. О старом знакомом вспомнил Леонид Ильич Брежнев, который повсюду расставлял свои кадры. В 1965 году Павлова назначили управляющим делами ЦК КПСС. Шелепин предлагал в управляющие делами ЦК своего недавнего подчиненного- Гранта Тиграновича Григоряна, бывшего комсомольца. Он был заместителем управляющего. Но Брежнев его не утвердил. Зачем ему шелепинский выдвиженец на такой важной должности?

Все знали, что Павлов был доверенным человеком Брежнева. Но его считали неплохим администратором.

– Он всегда вежливо относился к моим просьбам, – рассказывал бывший первый секретарь Московского горкома Николай Егорычев. – Правда, Павлов знал, что, если он мне откажет, я всегда мог напрямую договориться с Леонидом Ильичом. Наверное, периферийным секретарям обкомов было потруднее добиться своего.

– Павлов был вежлив, не грубил, внимательно относился к просьбам, – вспоминал бывший член политбюро Александр Яковлев. – Не был вредным, не старался демонстрировать свою власть – хочу так, хочу этак. Для злых дел держал заместителя. А ему самому не хотелось ни с кем ссориться. Зачем портить отношения, если есть возможность людям помочь?

Но эта доброта распространялась только на нужных людей. Добреньких в большой политике не бывает.

«Из-за близости к Брежневу, – пишет академик Евгений Чазов, – Павлов не выдержал испытания властью и из скромного секретаря Марийского обкома превратился в партийного босса, полного амбициозности и гонора».