Знаменитые судебные процессы

Теперь под руководством монахов-инквизиторов предстоит начать следствие по делу тамплиеров этой области и приступить к необходимым допросам. В Провене и в Париже, в Каркассоне и в Бурже в одно и то же время инквизиторы-доминиканцы, легисты и писцы берутся за работу. С необычайной ловкостью Филипп Красивый ударил по тамплиерам повсюду и одновременно. Солдаты нагрянули во все командорства: от «верховного» орденского замка в Париже, опоясанного укреплениями и увенчанного огромным донжоном, до крохотной, затерянной в горах пиренейской фермы. Были арестованы все члены ордена: от великого магистра Жака де Моле, которого заманили в Париж как раз перед тем, как захлопнуть ловушку, до последнего сержанта, уцелевшего на полях битвы в Испании или в Святой земле. Не пощадили даже братьев-служителей, каменщиков и плотников «святого дела».

Король может быть доволен. Его «охота» удалась па славу. И все же в пятницу утром Филипп Красивый мрачен и раздражителей. Похоже, он не получил того, что хотел. Поговаривают, будто в парижском орденском замке не оказалось никаких сокровищ. В донжоне-хранилище, как стало известно, нашли только небольшую сумму наличными да две книги счетов. Совсем немного для ордена тамплиеров, ставшего банкиром Европы[21]

А приближенные короля раздумывают над происшедшим. Знали ли тамплиеры о том, что готовилось против них? Если знали, то почему не спаслись бегством? Или, во всяком случае, почему не защищались?

Чтобы понять поведение короля Филиппа по отношению к тамплиерам и бездействие рыцарей ордена, слывших грозными воинами, нужно вернуться на несколько лет назад, в 1291 год, когда Сен-Жаи-д'Акр, или Акра, последний вольный город Палестины, был взят султаном египетским.

Рыцари-храмовники сражались в этой заключительной битве. Они покинули осажденный город последними. Под обломками стен командорства, с адским грохотом обвалившихся во время штурма, вместе с тамплиерами остались лежать две тысячи сарацинов. Рыцари с честью вышли из Акры, еще раз подтвердив свою славу неустрашимых воинов.

Но с потерей Святой земли само существование рыцарей-храмовников лишалось смысла. Теперь этим воинам уже не за что было сражаться. Их богатства и могущество стали вызывать тревогу. Их привилегии—они не повиновались и не платили податей ни Одному государю — показались непомерными. Их всегдашняя гордыня уязвляла простонародье. А таинственность, которой они так любили себя окружать, — они исповедовались только орденским капелланам и никогда не допускали посторонних на свои церемонии — вызывала у многих подозрения.

Ими восхищались, их любили, они внушали страх и зависть, их прославляли публично и осуждали втихомолку. Им ставили Б вину то, что, покинув Святую землю, они поселились во Франции, а не отправились в Испанию, чтобы пополнить ряды своих братьев, сражающихся с сарацинами. Люди задавались вопросом: зачем тамплиеры так рьяно заботятся о процветании своих владений, об их увеличении, о развитии торговых связей, об улучшении своей банковской системы?[22]

Непонятно было, зачем они продолжают совершенствоваться в военном деле, вербуют новых сержантов, покупают боевых коней, строят крепости.

Когда все эти толки доходили до сановников ордена, те досадливо морщились и говорили тоном, не терпящим возражений: «Рыцари храма готовятся вновь отвоевать Иерусалим». Это, конечно, не могло быть правдой. Все знали: время крестовых походов миновало. Тамплиерам одним не отвоевать Святой земли. Девять лет назад великий магистр Жак де Моле предпринял вторжение и добрался до Гроба господня, но, не имея подкрепления, вынужден был отступить. Короли Англии, Германии и Франции были слишком заняты расширением собственных владений и укреплением своей власти, чтобы отправиться воевать в Палестину. Зато эти короли с беспокойством наблюдали за тем, как усиливается влияние тамплиеров в Европе. Особенно это заботило Филиппа Красивого, который всячески стремился упрочить свое могущество и представлял себе монархию совершенно по-новому: сильной, централизованной, неподвластной церкви. Осуществлению его замыслов мешала знать, а еще больше — папы, неизменно желавшие «опекать» королей. Пуще всего Филипп Красивый боялся, как бы в один прекрасный день орден тамплиеров не вступил в союз с папой против короля Франции. Действительно, это духовное братство с его сказочным богатством и превосходным войском могло стать регулярной армией римского первосвященника; частая сеть командорств и орденских замков уже была накинута на все христианские королевства Западной Европы.[23]

Король понимал, насколько реальна эта опасность, но не спешил принимать меры. От тогдашнего папы Климента V ничего плохого ждать не приходилось. Король выбрал его за корыстолюбие и безволие. Его возвели в сак в Лионе и поселили во Франции, дабы он не подпал под влияние римских прелатов. Таким образом, у Филиппа Красивого было время поразмыслить о лучшем способе если не уничтожить, то но крайней мере обезвредить орден тамплиеров.