Знаменитые убийцы и жертвы. От Каина до Чикатило

Потом он вернулся в Петербург, некоторое время курсировал между столицей и Крымом, где у него была дача, пока к власти не пришли большевики. Тогда Юсупов окончательно уехал в Крым, а оттуда вместе с оставшимися в живых членами династии Романовых бежал за границу. Благодаря тому, что значительная часть семейного состояния хранилась в банках Швейцарии и Франции, остаток жизни Феликс и Ирина прожили в достатке. Умер Юсупов 27 октября 1967 года. О своем участии в убийстве Распутина он оставил подробные воспоминания. Там нет и намека на сожаление о случившемся.

«Перед важностью последовавших событий, — пишет Юсупов, — мне приходилось спрашивать себя, не была ли смерть Распутина, как многие считали, начальной причиной цепи бед, которым подверглась наша несчастная страна. Вспоминая эти трагические дни, я спрашивал себя (и спрашиваю по сей день), как я мог замыслить и исполнить дело, столь противное моей натуре, моему характеру, моим принципам. Я действовал как во сне и после этой кошмарной ночи, вернувшись, заснул как ребенок. Никогда не мучила меня совесть, никогда мысль о Распутине не смущала мой сон. Каждый раз, когда меня спрашивали об этих событиях, я говорил о них как о том, в чем не был вовсе замешан».

Как ни странно, убийством Распутина в равной степени были довольны как монархисты, так и революционеры. Желая сделать доброе для Российской империи дело, Юсупов и Пуришкевич лишь ускорили ее гибель. Ведь Распутин незадолго до смерти стал внушать Николаю II мысль о необходимости заключения мира с Германией. И если бы Россия вышла из мировой войны в 1916 году, наиболее вероятно, что страна развивалась бы эволюционным, а не революционным путем.

СИЛЬНЕЕ ЖАЛОСТИ

В полдень 6 июня 1926 года в почти пустое кафе «Le Lutece» на бульваре Сен-Мишель вошла молодая женщина в черном платье, села за столик в углу и заказала довольно дорогое вино. Выпив рюмку, она тотчас же попросила счет и расплатилась. Едва гарсон отошел от столика, как раздался выстрел.

Когда официант и пара случайных посетителей подбежали к столику дамы, она была мертва. На полу валялся выпавший из руки револьвер. В сумочке дамы нашли визитную карточку на имя Ирэн Тернер и лаконичную записку: «Я сама».

История молодой самоубийцы столь же поразительна, как и время, в которое она жила.

Настоящая фамилия Ирэн (Ирины) Тернер — Яковлева. Она родилась в Петербурге в 1900 году. Ее отец, юрист по образованию, был приват-доцентом Московского университета. В середине 1890-х годов он разбогател, играя на бирже, оставил службу, переехал в Петербург и, купив два доходных дома, стал домовладельцем. Он умер в 1915 году, оставив жене и единственной дочери весьма приличное состояние.

Ирина получила прекрасное образование, знала несколько языков. Ее гимназическая подруга Надежда Семирадская вспоминает об увлечении Ирины криминальной литературой — причем не какими-нибудь дешевыми выпусками о похождениях Ната Пинкертона, а трудами серьезных юристов.

«Это было довольно странно, — замечает Семирадская, — но мы не придавали ее увлечению особого значения, ведь у каждого человека есть свои идефиксы».

В начале 1917 года Яковлева познакомилась с молодым адвокатом Николаем Аракеловым, в июле состоялась помолвка. К тому времени пала монархия, Россию возглавило Временное правительство, министром юстиции, а затем и премьер- министром которого стал А. Ф. Керенский.

Керенский хорошо знал Аракелова и привлек его к работе некоторых комиссий. В сентябре он послал Аракелова с деликатным поручением в поездку по центральным губерниям России. За две недели до поездки скончалась мать Яковлевой, и, не в силах вынести гнетущего одиночества, Ирина решила сопровождать жениха. Октябрьский переворот застал их на обратном пути в Петроград.

На одной из станций пьяные солдаты из большевистского патруля, проверявшие документы, арестовали Аракелова. Ирине предложили ехать дальше, но она отказалась и сошла с поезда. Аракелова, пытавшегося протестовать, завели в железнодорожные тупики и там расстреляли прямо на глазах Ирины. Ее саму, находившуюся в шоке, доставили в местную тюрьму. Через неделю Яковлеву выпустили; окольными путями она добралась до Петрограда.

Ну, а затем последовал традиционный путь русской эмиграции первой волны: бегство на юг, эвакуация из осажденной Одессы и «трилогия» скитаний: Константинополь — Берлин — Париж.

Ирина Тернер-Яковлева. 1915 год