Знаменитый газонокосильщик

Меня не оставляет в покое эта фраза, сказанная приятелем Джеммы о том, что «я пописываю». Неужто то, чем я занимаюсь, так и называется? Толстой прав: писать следует только тогда, когда, каждый раз обмакивая перо в чернильницу, ты оставляешь в ней частицу своей души. А когда пишу я, ничего подобного не происходит. Вечером перечитал начало своего романа. Он весь пронизан полной неспособностью Пижона что бы то ни было сделать. Единственное, что мой герой делает, это бездельничает и ругается. Я начинаю испытывать к нему те же чувства, которые папа испытывает ко мне: «Послушай, я написал про тебя уже три страницы, так сделай же наконец уже что-нибудь!».

Папа считает, что все свои поступки я совершаю специально для того, чтобы потом включить их в свою книгу. Он сообщает мне об этом позднее вечером. Он думает, что я постоянно увольняюсь именно из-за этого.

— Ты просто экспериментируешь надо мной и ждешь, как я отреагирую, — заявляет он. — И не говори, что это не так, потому что я читал твой дневник.

Я отвечаю, что он просто срывает на мне зло из-за того, что я вывел его в рассказе о ваннах в самом неприглядном виде.

Но может, он прав и я действительно законченная жопа? Золотые годы моей жизни завершились семь лет тому назад, когда я закончил школу в Чолсбери. Там у меня все получалось. Мое имя было внесено в справочник Бета по математике, я был капитаном школьной футбольной команды, встречался с единственной девочкой, которая походила на девочку, и обладал полным набором наклеек с футбольными звездами Кубка мира. Тогда было легко понять, насколько хорошо у тебя складывается жизнь, потому что все занимались одним и тем же. Грубо говоря, если ты мог хорошо подать мяч, числился в хорошистах и по-французски целовался с девочкой за стеной библиотеки, то можно было не сомневаться в том, что жизнь у тебя удалась. Но стоило повзрослеть, и все начало усложняться. Поменялись правила. Футбол перестал быть единственным хобби, и в уравнение начали входить такие понятия, как верховая езда, коллекционирование марок, музыкальные пристрастия и прочие формы досуга. А это все несоразмерные вещи. Можно ли сопоставить два гола, забитых левой ногой команде Лей-Хилла, с дипломом пятой степени за игру на гобое? Невозможно.

А когда заканчиваешь школу и устраиваешься на работу, ситуация еще больше осложняется. Что лучше — архитектор, водопроводчик, дилер, агент по недвижимости или продавец? Единственной формой самооценки становятся деньги. Но и этот показатель ненадежен, потому что в разных компаниях платят по-разному, а некоторые профессии представляют больший интерес и обладают большей притягательностью. Не говоря уже о том, что существует множество других переменных, в соответствии с которыми можно оценивать свои успехи. Красота, коммуникабельность, рост, комплекция, количество волос на голове, ум, здоровье, привлекательность. Не пахнет ли от ваших ног? Угрюмы вы или забавны? Атеист или верите в Бога? Может, папа прав и я действительно стану бомжом? Но тогда я постараюсь стать веселым бродягой, и во внутреннем кармане куртки у меня будет жить белая мышка.

10 часов вечера.

Еще один нервозный вечер с Джеммой — мы оба избегаем обсуждать ее отъезд в Шеффилд и продолжаем разрабатывать сценарий о Рэе Дуди и Суки Лу. Джемма считает, что нам необходима верная и преданная дворняжка. Она говорит, что в американских фильмах у таких людей всегда есть верный пес.

— Ладно, — соглашаюсь я. — А наша Сестренка не станет ревновать, если у нас появится верная и преданная дворняжка?

— Нет, если собака будет лаять всякий раз, когда мы будем говорить: «Ну давай. Сестренка», — отвечает Джемма.

— Как будто она тоже говорит «Давай, Сестренка»? — переспрашиваю я.

— Вот именно, — подтверждает Джемма. Кроме этого, она хочет заменить мясные консервы на отбивные, так как в отличие от меня не испытывает пристрастия к консервам.

Когда я целую ее на прощанье, она произносит вещь, от которой у меня на душе сразу становится легче. Она говорит, что ночью обнимала мой свитер, представляя себе, что это я. А когда я признаюсь, что то же самое делал с ее свитером, она наклоняется ко мне ближе и сообщает: «И я действительно улетела после этого!», причем произносит это таким сексуальным голосом, что мне приходится скрывать эрекцию дорожным атласом.

Больше всего на свете я хочу оказаться с Джеммой на необитаемом острове. Когда нам никто не мешает, у нас с ней прекрасные отношения. Мы бы ловили гарпунами рыбу, пили сок из кокосовых орехов и спорили, кто главнее, под огромными развесистыми деревьями. И лично я никогда не стал бы раскладывать костры, чтобы подать сигнал спасательному вертолету.

Среда, 31 марта

Съездил в Шеффилд и прошел тест для поступления на журналистику Я не только знал все имена общественных деятелей в разделе «Общие сведения», но еще и написал в скобках, что трое из упомянутых лиц приглашены папой на наш несчастный вечер памяти.