Знаменитый клиент

— Я мог бы солгать вам, мистер Холмс, но это не так. Де Мервиль — сломленный горем человек. Бывалый солдат абсолютно подавлен этой историей. Он потерял самообладание, которое никогда не покидало его на полях сражений, и превратился в слабого разбитого старика, который не способен противостоять такому блистательному и сильному сопернику, как этот австриец. Мой клиент — один из тех, кто хорошо знал генерала и много лет был его другом, а также проявлял отцовскую заботу о его дочери еще с той поры, как она была ребенком. Он не может смотреть, как эта трагедия близится к своему завершению, и не предпринимать никаких попыток ее остановить. Скотланд-Ярд здесь бессилен, поэтому он посоветовал обратиться к вам, но, как я уже сказал, при условии, что сам он не будет замешан в этом деле. Я не сомневаюсь, мистер Холмс, что с вашими выдающимися способностями вы сможете легко выследить моего клиента через меня, но должен просить вас, ибо это вопрос чести, не делать попыток разоблачить его инкогнито.

Холмс польщенно улыбнулся.

— Пожалуй, в этом я могу вас твердо заверить, — сказал он. — А кроме того, сэр Джеймс, должен признаться, что ваше дело заинтересовало меня, и я попытаюсь в нем разобраться. Как можно связаться с вами?

— Через Карлтон-клуб. Но в случае крайней необходимости у меня есть и частный телефон ХХ.31.

Холмс записал номер и, все еще улыбаясь, уселся, положив на колени раскрытую записную книжку.

— Будьте любезны, нынешний адрес барона?

— Вернон-лодж, недалеко от Кингстона[4]. Это большой дом. Барон был замешан в каких-то сомнительных махинациях, благодаря которым разбогател, что, конечно, делает его еще более опасным соперником.

— Дома ли он в настоящее время?

— Да.

— Что еще вы можете о нем рассказать, помимо того, о чем уже упомянули?

— У него дорогие вкусы. Он знаток лошадей. Некоторое время играл в поло в Херлингеме, но затем, после нашумевшего пражского дела, вынужден был оттуда убраться. Он коллекционирует книги и картины. В его характере есть изрядная доля высокомерия. Полагаю, он является признанным авторитетом по части китайской керамики и даже написал книгу по этому вопросу.

— Замечательный набор, — сказал Холмс. — Все великие преступники — люди незаурядные. Мой старый приятель Чарли Пис[5] виртуозно играл на скрипке, а Вейнрайт был хорошим актером. Я мог бы припомнить и многих других. Итак, сэр Джеймс, передайте своему клиенту, что я начинаю игру против барона Грюнера. Это все, что я могу вам сказать. У меня есть кое-какие собственные источники информации, так что смею надеяться, мы отыщем средства, с помощью которых можно будет распутать это дело.

Когда наш гость ушел, Холмс так долго сидел, погруженный в свои мысли, что, казалось, забыл о моем присутствии. Наконец он внезапно очнулся и спросил:

— Итак, Ватсон, что вы об этом думаете?

— Вероятно, вам было бы лучше повидаться с самой леди.

— Мой дорогой друг, если старый бедный отец не может образумить свою дочь, то каким образом это удастся мне, чужому для нее человеку? И все же, в вашем предложении что-то есть. Мы воспользуемся им, если все другие попытки потерпят неудачу. Думается, задело нужно браться иначе, и я надеюсь, что здесь нам поможет Шинвел Джонсон.

До сих пор мне не приходилось упоминать в своих записках о Шинвеле Джонсоне, поскольку я редко рассказываю о делах, связанных с последним периодом карьеры моего друга. В начале века он стал незаменимым помощником Холмса. Должен признаться, что в свое время имя его числилось в списке опасных преступников, и он даже провел два срока в заключении в Паркхорсте[6], но в конце концов раскаялся и, встретившись с моим другом, стал его агентом в лондонском преступном мире. Джонсон добывал для него сведения, которые подчас оказывались просто бесценными. Если бы он был обыкновенным полицейским «стукачом», то недолго мог бы скрывать свое истинное лицо, но так как его деятельность никогда не была связана с судебными разбирательствами, его сообщники так и не могли понять, с кем имеют дело. Имея за плечами две судимости, он был вхож во все ночные клубы города, игорные логовища и ночлежки, а его наблюдательность и деятельный ум делали его идеальным агентом для сбора информации. Именно к этому человеку и собирался теперь обратиться Шерлок Холмс.

Моя врачебная практика не давала мне возможности быть рядом с моим другом, когда он предпринял первые шаги в расследовании этого дела, и поэтому мы договорились в один из вечеров встретиться с ним в ресторане «У Симпсона», где, сидя за маленьким столиком у окна и глядя на стремительное течение жизни на Стрэнде, Холмс поведал мне о последних событиях.

— Джонсон уже где-то рыскает, — сказал он. — Возможно, ему удастся раздобыть кое-какие сведения в дебрях преступного мира. Если у барона Грюнера есть свои тайны, то их нужно искать именно там, в этом рассаднике зла и насилия.

— Но если леди отказывается верить тому, что нам уже известно, почему вы думаете, что какие-то новые сведения заставят ее изменить свое решение?