Знаменитый сыщик Калле Блюмквист играет

В нижнем этаже находилась лавка. На вывеске надпись: «Бакалейная торговля Виктора Блюмквиста».

– Попроси у отца леденчиков, – сказал Андерс.

Калле и самому пришла в голову эта отличная мысль. Он просунул нос в дверь. Там за прилавком стоял Виктор Блюмквист собственной персоной. Это и был папа.

– Пап, я возьму немножко вон тех, полосатеньких?!

Виктор Блюмквист бросил нежный взгляд на своё белобрысое чадо и что-то добродушно промычал. Калле запустил руку в ящик с леденцами и помчался к Андерсу, который ждал его на качелях под грушевым деревом.

Но Андерс не выказал ни малейшего интереса к «тем, полосатеньким». С глупым выражением лица он уставился на какой-то предмет в саду булочника. Этим «предметом» была дочка булочника Ева-Лотта. Она сидела на качелях, в красном клетчатом платье, и, раскачиваясь, уплетала булочку. И, кроме того, она напевала, так как была разносторонне одарённой особой.

– Жила-была девчонка,
Звалася Жозефина,
Жозефина-фина-фина,
Жозе-жозе-жозе-фина…

Чистый, приятный голосок отчётливо доносился до Андерса и Калле. Калле рассеянно протянул Андерсу леденцы, безнадёжно глядя на Еву-Лотту. Андерс так же рассеянно взял один, не менее безнадёжно глядя на Еву-Лотту. Калле вздохнул. Он безумно любил Еву-Лотту. Андерс тоже. Калле твёрдо решил жениться на Еве-Лотте, как только скопит достаточно денег на обзаведение хозяйством. Андерс тоже. Но Калле не сомневался, что она предпочтёт именно его. Сыщик, на чьём счету около четырнадцати раскрытых преступлений, – пожалуй, похлеще, чем машинист, которым собирался стать Андерс.

Ева-Лотта качалась и пела, словно и не подозревала, что за ней наблюдают.

– Ева-Лотта! – позвал Калле.

– Всего-то у ней было
Что швейная машина,
Ма-шина-шина-шина-шина,
Ма-ма-ма-ма-шина-шина… —

невозмутимо продолжала распевать Ева-Лотта.

– Ева-Лотта! – крикнули хором Калле и Андерс.

– Ах, это вы! – сказала Ева-Лотта, весьма удивившись.

Она слезла с качелей и милостиво подошла к забору, отделявшему её сад от сада Калле. В заборе не хватало доски – это Калле её сам вынул, что было очень удобно – позволяло беспрепятственно беседовать через дыру, а также лазить в сад к булочнику, не утруждая себя обходными путями. Андерс втайне страдал от того, что Калле живёт рядом с Евой-Лоттой. Всё-таки как-то несправедливо. Сам он жил далеко, совсем на другой улице, где вместе с родителями и маленькими братишками и сестрёнками ютился в комнатке с кухней над отцовской сапожной мастерской.

– Ева-Лотта, пойдёшь с нами в город? – спросил Калле.

Ева-Лотта с наслаждением проглотила остаток булки.

– Почему бы нет! – Она стряхнула крошки с платья.

И они пошли.

Была суббота. Хромой Фредрик был уже навеселе и стоял, как обычно, возле дубильни, окружённый слушателями. Калле, Андерс и Ева-Лотта тоже подошли послушать, как Фредрик рассказывает о подвигах, которые он совершил на строительстве железной дороги в Нордланде.

Слушая, Калле внимательно смотрел по сторонам. Он ни на минуту не забывал о своём долге. Ничего подозрительного? Увы, ничего! Но ведь известно, не всегда можно доверять даже самой невинной внешности. Уж лучше быть начеку! Вон, например, плетётся по улице мужчина с мешком на спине…

– А вдруг, – зашептал Калле, толкая Андерса в бок, – а вдруг у него полный мешок краденого серебра?

– А вдруг нет? – отозвался Андерс нетерпеливо; ему хотелось послушать Хромого Фредрика. – А вдруг ты совсем рехнёшься в один прекрасный день со своими детективными штучками?

Ева-Лотта засмеялась. Калле промолчал. Он уже привык к тому, что его не понимают. Вскоре, как и следовало ожидать, подошёл полицейский и забрал Хромого Фредрика. Субботние вечера Фредрик обычно проводил в кутузке.

– Наконец-то! – сказал Фредрик с упрёком, когда полицейский Бьёрк заботливо взял его под руку. – Стой тут и жди вас целый час! Никак вы у себя порядка не наведёте.

Полицейский Бьёрк улыбнулся, сверкнув красивыми белыми зубами.

– Пошли, пошли, – сказал он.

Толпа слушателей рассеялась. Калле, Андерс и Ева-Лотта уходили неохотно. Они бы с удовольствием послушали Фредрика ещё.

– До чего каштаны красивые! – Ева-Лотта залюбовалась деревьями, выстроившимися вдоль Большой улицы.

– Да, неплохо, когда они цветут, – согласился Андерс. – Словно свечки горят.

Тишина и покой царили в городке. Казалось, можно было ощутить, как наступает воскресенье. Тут и там в садах виднелись накрытые столы. Люди уже умылись после рабочего дня, оделись по-праздничному и теперь ужинали. Они болтали и смеялись, явно наслаждаясь отдыхом среди осыпанных цветами фруктовых деревьев. Андерс, Калле и Ева-Лотта бросали долгие взгляды в каждый сад, мимо которого проходили. Вдруг какая-нибудь добрая душа угостит их чем-нибудь? Нет, что-то не похоже…

– Чем бы заняться? – вздохнула Ева-Лотта.

В этот самый момент издали донёсся пронзительный свисток паровоза.

– Семичасовой идёт, – заметил Андерс.