Знамя, 2008 № 06

Вечером мы отправились по совету наших хозяев в бухту неподалеку, в таверну “У Петерса”. Столики стояли прямо на небольшом пирсе, так что нас с трех сторон окружало море, а вокруг плавали утки, они с жадностью хватали хлеб, который им бросали пирующие. За соседним столиком оказалась супружеская пара англичан. Англичане с тех времен, когда Корфу была их колонией, облюбовали остров для отдыха. Они приезжают и селятся здесь повсюду - английская речь куда громче звучит на Корфу, чем греческая. Они купаются в бассейнах, хотя иногда и в море, загорают на пляже (женщины порой топлес), сидят в тавернах, рулят по извилистым дорогам на арендованных машинах, вызывая законное раздражение водителей из других стран, ибо ездят они слишком медленно - видимо, тот факт, что им, помимо крутизны и “узины” здешних дорог, приходится приспосабливаться еще и к леворульному автомобилю и движению, с их точки зрения, “по встречной”.

Итак, англичанин с хитрым любопытством посмотрел на меня и вдруг воскликнул:

- Вы - актриса? Я видел вас в кино.

- Нет, - сказала я.

- А похожи на актрису. Я сам работаю в кино. Пишу сценарии.

Так мы постепенно разговорились, сдвинули столики. Они представились - Джорж и Хэлен.

- Вон там, на горе, - вилла Ротшильдов, а там - владельца фирмы “Феррари”, - просвещал нас Джордж.

Впрочем, болтали о том о сем, даже об английской литературе. Здесь ведь, на Корфу, жили знаменитые братья Дарреллы. Один - Джеральд Даррелл писал чудесные книги о всяких зверях - я зачитывалась ими с детства. А другой - тот, который появляется в этих книжках как зловредный и довольно-таки противный брат Ларри, - стал даже лауреатом Нобелевской премии за свои постмодернистские романы. Дом, в котором они жили, целехонек - его недавно купила какая-то украинка. Впрочем, она сама оказалась страстной почитательницей обоих братьев и охотно позволяет всем желающим взглянуть на их жилище.

Помянули в разговоре также Шекспира, Диккенса, Теккерея, Байрона. Потом разговор несколько увял и оживился лишь тогда, когда внезапно перескочил на падение фунта, каких-то акций, которое как раз в это время сотрясало всю Англию.

- Да, - сказал Джорж, - вся эта банковская система крайне ненадежна. Особенно когда в одном банке берешь кредит на покупку квартиры, а другие банки скупают у него риски, а потом оказываются банкротами… О, у нас все живут в ужасном напряжении и недоверии: все боятся краха. Не знают, с какой стороны будет удар. Поэтому молодые люди не хотят вступать в брак. Все эти драконовские брачные контракты, обязательства, а ведь неизвестно, что у тебя случится завтра: вдруг не возобновят контракт на работе или повысится процентная ставка по кредиту на квартиру… В умах - тихая паника. Но вот эта финансовая система, биржа - это все ведь так интересно. У нас был один знакомый маклер, который работал на бирже. Так он в какой-то момент понял систему и безумно разбогател. Но это не принесло ему счастья. Жена его спилась и спалила одно из имений, битком набитое всякими ценностями - картинами, антиквариатом. Сын разбился на собственном самолете. А сам он, в конце концов, оставаясь все еще мультимиллионером, застрелился. Просто все ему стало неинтересно. Почему в литературе ничего нет об этой силе денег, об этом азарте игры?

- Почему это нет? - возразила я. - А Достоевский, которого тема денег очень волновала? А Бальзак?

- Да, да, но я имею в виду - сейчас, сейчас! Это будит такие страсти, шевеленье таких подземных пластов в человеке!

- Ну а вы сами почему не напишете? Вы же сценарист!

- Я пишу бытовые комедийные сериалы. Это очень хорошо идет. Всегда есть спрос. А трагедии, знаете ли, надо еще пристраивать, искать продюсеров. Словом, это просто не мой конек.

Поэт-декадент, автор “Запастерначья”, с которым я познакомилась у моего будущего мужа, когда впервые так бесславно к нему пришла, выполнил свое обещанье и пригласил нас к себе на академическую дачу. Наш общий друг Андрей Витте, который тоже тогда писал стихи, специально для этой поездки угнал у своего отца “Волгу”, и мы, почти как этакая золотая молодежь, покатили в Жуковку. Я расположилась на переднем сиденье рядом с водителем, а мой будущий муж сидел сзади. И поэтому я все время оборачивалась к нему, весело щебеча. Даже и не заметила, как, закинув ногу за ногу, острой коленкой уперлась в прикуриватель, и, когда он в положенный срок стал выскакивать, чтобы дать огоньку, коленка моя преградила ему путь. И тогда он нерастраченным этим своим огнем что-то внутри машины подпалил. Как только мы вырулили на Рублевку, из отверстия, предназначенного для радио, вдруг повалил черный дым, запахло паленым, и Витте, ударив по тормозам, закричал:

- Вылезай! Ложись! Сейчас рванет!

Мы выскочили, отбежали и залегли по-пластунски прямо в сугроб у куста, прикрывая головы кистями рук.