Знамя, 2008 № 08

Уже само имя Я.Н. Засурского, редактора книги и автора вступительного слова, заставляет отнестись к книге с заведомым вниманием. Я. Засурскому привыкли верить, и не только исчисляемые десятками тысяч выпускники возглавляемого им факультета журналистики МГУ - к слову сказать, самого большого во всем университете. Ни он сам, когда писал предисловие, ни автор книги, конечно, не вспоминали оппонентов журфака, любителей рассуждать: дескать, зачем в МГУ нужен факультет, когда, например, в Японии для этих целей есть всего лишь школы журналистики? Журналистика не наука - таков несложный ход их мысли - значит, изучать тут и нечего… Хочется спросить: почему Япония? Почему не Венесуэла, к примеру? Не Франция? Надо ли нам обязательно брать пример с кого-то? Вопросы возникают неизбежно, задавать же их бессмысленно: противники фундаментального, качественного журналистского образования к дискуссии явно не готовы и на нее не рассчитывают.

Последние по времени такого рода сомнения раздавались в конце прошлого года, но были они неновы, а когда начались, никто, скорее всего, теперь не скажет: никому не интересно. Ломать не строить, а книга С. Светаны-Толстой издана к 60-летию журналистского образования в нашей стране и в год русского языка. Это говорит о том, что пока сомневающиеся щедро делятся, устно и печатно, в радиоэфире и Интернете, своим скептицизмом, в МГУ продолжается (и не прекращалась) каждодневная исследовательская работа. Рецензируемая книга - малая, но важная ее часть.

“Проблема текста, - говорит Я. Засурский в предисловии к книге, - выходит из сферы лингвистики в сферу более широкого общения в СМИ и между СМИ. Появляется так называемый универсальный журналист, который с использованием цифровых аппаратов может записать текст, речь, фильм, изображение, материал для радио, телевидения, а затем оперативно его передать”.

Итак, слово постоянно взаимодействует с другими - внеязыковыми - явлениями. Как оно ведет себя при этом? Что меняется в нем от соединения с видеорядом? В прошлом тележурналист, потом студентка и аспирантка факультета журналистики МГУ, ныне доцент, С. Светана-Толстая как лингвист давно исследует телевизионную речь. Первую часть книги составляет монография “Телевизионная речь. Функции и структура”: впервые она была издана в 1976 году. Ее сопровождает состоявшаяся тогда же дискуссия о терминах. Вторая часть книги названа “Очерки новой русской риторики” и состоит из статей, написанных за последующие годы. Во многом они результат общения со студентами и работы С. Светаны-Толстой шеф-редактором периодического издания “Журналистика и культура русской речи”.

Что заставило автора и издателей обратиться к монографии тридцатилетней давности? Переиздание показывает: она не устарела, не потребовались никакие изменения концепции под диктовку времени, но многие проблемы звучат сегодня даже более остро, чем тогда. Единственный термин можно было бы подправить: аббревиатура СМИП (средства массовой информации и пропаганды, как писали в советских условиях), потеряла одну букву. Зато все мы приобрели от этого неизмеримо много. А три десятилетия и совсем не срок для языка. Он выдержал послереволюционный напор, выдержит и новые напластования, которые в свой черед так же отомрут. В этом отношении наше время, думается, не уникально.

Но “новые “языковые переживания” в массмедийном пространстве”, как справедливо пишет С. Светана-Толстая, требуют осмысления. “Телевидение действительно заняло ведущие позиции… Представляется, что как раз настала пора заняться углубленным изучением содержания”. Кажется, будто это написано сейчас.

Вообще многие положения книги сегодня звучат и правда актуально. Например: “Живое, обращенное к аудитории слово телевизионного публициста. Мы привыкли к нему, оно нам нравится, но и требования у нас сейчас к нему повышенные. Нравится то, чему веришь. Доверяешь знающему”. Автор имеет в виду профессиональную компетентность журналиста, его осведомленность, но и понимать специфику звучащего слова, внеязыковой контекст, в котором работает слово на телевидении, тоже нужно. Книга писалась тогда, когда еще в памяти был всеобщий восторг от “голубого экрана”, и хотя уже вряд ли ходили к соседям замирать перед ним, да и сам экран стал цветным (о, чудо!), но от ТВ еще ждали чего-то необыкновенного. Чудеса - что касается новых технических возможностей - действительно имеются. Но вот происходит ли чудо в тележурналистике как творчестве? Тут многие, наверное, испытывают ощущение оскомины, если можно этим словом назвать несбывшиеся ожидания.