Знамя девятого полка

Где-то в соседнем коридорчике каменоломни протяжно заголосил второй итальянец. Лязгнул затвор, и тут же над самой головой Ивана выстрелил капитан-лейтенант, крикнув:

– Силов! Подсумки! Черт тебя!.. – и так же раскатисто гаркнул навстречу вывернувшемуся из-за угла коридора седоусому итальянцу: – Куда прешь, дура?.. – выстрелил еще раз, рванул Ивана за рукав: – За мной! Ходу! – и, пригибаясь, коридорчиком, петлями ходов помчался в гору.

Иван, держа в руках кисет и пачку махорки, вынутые из кармана убитого, побежал следом.

Запаленно, с выхрипом дыша, с винтовкой наперевес, нагнал бегущих на повороте Егор Си-лов, пробормотал только: – Н-ну, дали жизни… – и шарахнулся за глыбу гранита. Ошалело визгнула пуля, уходящая рикошетом от скользкой грани камня. Брызнули осколки, острый камешек больно стеганул Ивана по щеке. Но пули уже отставали от их винтящегося вверх бега, и, казалось, солнце, с каждым шагом вырастая, становилось ближе, крупнее, точно само шло им навстречу.

Когда поднялись на скалистый гребень и визгнула первая пуля, выпущенная конвойными уже не панически – лишь бы стрелять, а обстоятельно, с упора, по четко вырезавшимся на синеве небес силуэтам – как в панораме, стали видны только что покинутые зигзаги гранитового карьера.

Конвойные, согнав пленных в кучу, положив их, легли сами и взяли на прорезь прицела первую скалистую ступеньку взгорья.

Обстрел велся методически. Каждый ствол, не вздрагивая, лежал на камне.

А еще ниже от сторожевой вышки бежали двое с овчарками на сворках. Псы рвались вперед, подтаскивая за собой проводников.

Выстрелы будили в горах встревоженное раскатистое эхо, вспухали голубые прозрачные дымки, да ныли, отскакивая рикошетом от скал, шальные пули. Изредка остро брызгали осколки камней.

Заливистый голос овчарки донесло вместе с порывом теплого ветерка, тянувшего снизу, от нагретой земли.

– Придется залечь… Одного положим, у других глаза перекосит, – решительно определил Шмелев, сбрасывая с ремня винтовку.– Ложись, старшины, сейчас мы с этим тиром покончим… Иначе не пройти нам погребешку. На выбор валить будут.

Егор, точно в прицельный станок, уложил винтовку между двух камней и, сосредоточенно морщась, пытался открыть незнакомой системы затвор.

– Что ты ее душишь? На себя дергай! Теперь прижми. Открывай, – отрывисто покрикивал Шмелев, успевший присмотреться ко многим конструкциям затворов. Но выстрелить Егору так и не пришлось.

Иван, сбоку следивший за возней его пальцев с хитростями чужой винтовки, вдруг положил руку на ствольную накладку и скороговоркой попросил:

– Егор, дай я им первый за Андрея Федоровича, за Косту, а, Егор? Уважь!

Столько ли мольбы было в голосе Ивана или повлияло что-то другое, только Егор молча уступил оружие. И вдруг, уронив голову на руки, скрипнул зубами и сдавленно застонал. В горячке никто не обратил внимания на его стон.

Иван отчетливо, как на учении, щелкнул затвором, досылая патрон в казенник, сказал шепотком:

– Н-ну, послужи, красавица.

И, умостив ствол между двух камней, прикладываясь, широко раскинул локти.

Целился он старательно, долго, а выстрелив, помянул капитана Хазенфлоу и что-то из корабельного такелажа.

– Плавней, не дергай, – строго напомнил из-за его плеч Шмелев, – неужели заново тебя учить?

Егор продолжал лежать, не поднимая головы. Тугими пузырями лопались выстрелы. Раздельно чертыхался Иван Корнев. Все ближе подвывали овчарки.

Однако после третьего выстрела Иван с размаху хлестнул ладонью по каменной плитке.

– Есть один! Списан!

– Старшина, не увлекайся, – хмуро предостерег его Шмелев. – Обходить бы не стали. Скорее до леса добираться надо… Эх, тебя-то только и недоставало!

Рослая, волчьей масти, овчарка, вывернувшись из темной норы каменоломни, яростными скачками рванулась в гору. Шерсть ее свирепо взъерошилась на загривке.

Шмелев неспешно, не поднимаясь с колен, вскинул винтовку. Пес, опустив лобастую голову, носом держась за след, бежал к нему.

Выстрел грохнул, когда до ищейки осталось не больше двадцати шагов.

Две напряженные силы столкнулись в яростно ощетинившемся звере – инерция могучих бросков его мышц и валящая на землю, опрокидывающая сила свинца.

Пес, ощерясь, вскинулся на задние лапы, перевернулся в воздухе и витком спущенной пружины полетел под откос.

Вторую овчарку проводник так и не спустил с привязи. Беснуясь заливистым лаем, она рвалась из его рук где-то за грудами камней.

– А ну, в лес, под елки! – вскидываясь с колен, прикрикнул Шмелев и, только сейчас увидев уткнувшуюся в ладони голову Егора Силова, нагнулся над ним и положил руку на его вздрагивающий потный затылок. Глуха застонав сквозь сцепленные зубы, Егор поднял голову. Он был мертвенно бледен, сразу стала заметна на осунувшемся лице ржавчина молодой светлой бородки.

Из уголка его поблекших, уже обведенных синевой губ стекала алая струйка.

– Куда?-озабоченно спросил Шмелев, стаскивая с себя форменку и тревожно взглядывая на небо – не сверкают ли плоскости снижающегося с выключенным мотором самолета?