Знамя на холме (Командир дивизии)

Тарелкин и Зуев смотрели на него со смешанным чувством жалости и недоумения. Богданов время от времени взглядывал в сторону своей амбразуры, но майор ничего не замечал. Он был полон страстного воодушевления, свойственного подлинному героизму.

— …От имени бойцов, командиров и политработников… — проговорил он и снова умолк.

— Да вы сядьте, — сказал Богданов.

— Никак нет! — испуганно возразил майор. — Мы его вытряхнем отсюда, товарищ полковник — закончил он наконец.

— Не сомневаюсь, — сказал комдив.

Майор замолчал, устремив на Богданова глубоко посаженные сияющие глаза. Он испытывал блаженство, докладывая в этом состоянии комдиву, так строго наказавшему его утром.

— Отправляйтесь в медсанбат, — сказал Богданов, — отдыхайте.

Столетов не двигался, и комдив понял, чего ожидал раненый майор.

— Благодарю за службу, — сказал он, чувствуя и удивление и досаду.

Он протянул руку, пожал горячие пальцы Столетова и нетерпеливо отвернулся. Майор сразу ослабел и тяжело оперся о плечо Зуева. Он молчал, пока ему помогали спускаться, и улыбка не сходила с его лица.

Богданова позвали к телефону. Машков, принявший команду над тринадцатым полком, доложил, что его роты не удержались на вершине безыменной высоты. Их снова оттеснили на южные скаты, где идет сейчас ожесточенный бой. Тело майора Потапова было уже вынесено из огня и положено под полковым знаменем.

Богданов выслушал донесение и медленно прошел от аппарата на свое место. Его части не только не продвигались больше, но местами начали подаваться назад. Никакие силы, кажется, не могли теперь предотвратить неизбежный исход атаки. У комдива оставался пока небольшой резерв, но и тот ничего не мог поправить. Надо было любыми средствами поднять батальоны двенадцатого полка, но, употребив все известные ему средства, комдив не добился этого. Его потери росли, и офицеры один за другим выбывали из строя. Богданов сжал в кармане коробку с папиросами и не услышал, как она слабо хрустнула под пальцами. «Что же еще? Что же еще?» спрашивал он себя, светлея лицом от ярости и бессилия. Он подумал о Потапове, о знамени, установленном в голове мертвого героя. «Славная смерть…», проговорил про себя полковник. И вдруг, обернувшись к Тарелкину, громко скомандовал:

— Знамена вперед! Нести в боевых порядках!.. Поставить вон там, на холмах!

Удивленный капитан не тронулся с места.

— Знамена вперед! — крикнул Богданов. — Исполняйте приказание!

Тарелкин подбежал к аппарату и начал торопливо вызывать командиров полков.

Глава десятая. Ефрейтор Шура

В голове отряда Горбунова двигались разведчики: сержант Румянцев, красноармейцы Кочесов, Двоеглазов и Луговых. С ними шла и Шура Беляева. Слабо голубела березовая роща в туманном морозном воздухе. На сине-сером небе в центре гигантского бледного круга светила почти полная луна. Оглядываясь, девушка с трудом различала автоматчиков, пробиравшихся сзади в двух-трех десятках метров. На людях были маскировочные халаты, и казалось, вереницы призраков блуждали среди тонких деревьев.

Люди шли молча, и лишь под многими ногами ломался и потрескивал наст. Справа от себя на северо-востоке солдаты видели бой. Пестрое зарево ракет стояло там, и на застекляневшей коре берез скользили розовые или зеленоватые отсветы. Была слышна канонада, временами очень сильная.

Марш продолжался уже больше часа, но люди прошли немного. Проваливаясь до бедер, вспарывая снег коленями, помогая руками, они пересекали целину. Через каждые тридцать-сорок шагов идущий первым в цепочке останавливался, уступая свое место следующему. В затылок друг другу по следу перемещался весь взвод. Утопая в снегу, люди выглядели странно укороченными и когда передние присаживались на минуту отдохнуть, они не становились ниже других. Иные поднимали над собой оружие, словно двигались в воде, чтобы снег не забился в ствол. Дыхание оседало на лицах, на шапках, на вязаных шлемах, и головы солдат мохнатились, превращаясь в диковинные пушистые шары. По цепочкам от человека к человеку передавались приказы. Наклоняясь один к другому бойцы шептали как будто по секрету. «Старший лейтенант приказывает итти быстрей» — «Итти быстрей» — «Старший лейтенант приказывает прибавить ходу» — «Прибавить ходу». И люди прибавляли шаг.