Знание! Кто «за»? Кто «против»? Воздержался?

Безусловно, производственники старались быть на высоте и по мере сил идти навстречу запросам потребителей. Однако им приходится убедиться, что одна лишь практическая сметка и глазомер не всегда обеспечивают должный уровень решения новых технических задач. Зато там, где целенаправленно брались за систематизацию имеющегося опыта и старались выявить общие правила развития некоторого естественного процесса и принципы построения использующей его человеческой деятельности, это обычно позволяло не только справиться с текущими затруднениями, но и вплотную взяться за проблемы, на которые первоначально даже не замахивались.

А будучи осознаны и сформулированы именно как универсальные принципы, такие знания уже не могли сколько-нибудь долго оставаться чьим-то частным достоянием. Потому что практики-конкуренты, узнав о чужих достижениях, старались выяснить их источники и по возможности воспроизвести соответствующие условия у себя. А исследователи-теоретики, привлекавшиеся к решению прикладных задач, и сами не собирались ни от кого скрывать полученные ими результаты более общего характера. (Так что уже в середине XVIII века практически одновременно вышло в свет, в частности, два капитальных труда разных авторов по теории кораблестроения.)

И в результате объединения вышеуказанных тенденций во всех основных сферах деятельности формируются комплексы базовых теоретических знаний, не владея которыми можно было поддерживать прежний патриархальный уровень, но идти вперёд, развивать данную отрасль, так чтобы хотя бы не отставать от общего развития производства, становится затруднительно или вовсе невозможно. А освоение таких базовых специальных знаний, в свою очередь, требовало базовой общей подготовки.

А кроме повышения требований к его организаторам, рост производства вызывает активизацию общественной жизни буквально по всем направлениям – от роста объёма налоговых поступлений до появления новых социальных групп. В связи с чем унаследованные от феодализма государства и государи оказываются перед выбором: то ли продолжать функционировать по старинке, контролируя лишь традиционные социальные проявления, а всякие новообразования пустить на самотёк. Либо хотя бы попробовать идти в ногу со временем, а значит, подобающим образом расширять и усложнять общественное администрирование и обеспечивающий его аппарат.

Впрочем, если кто-то из тогдашних правителей по своим личным настроениям и был не прочь отложить крупные реформы “на потом”, вовсе не обращать внимания на происходящее у соседей не мог позволить себе никакой даже самый заядлый консерватор. Ибо, после формирования политическими конкурентами регулярных армий нового образца, попытки защитить свои границы силами “старого доброго” феодального ополчения грозили уже не тактическими поражениями, а абсолютным разгромом с утратой суверенитета и переходом под чьё-то внешнее управление или разделом страны между более сильными претендентами. Так что в военной сфере ситуация большого выбора никому не оставляла.

А будучи создана, постоянная армия начинает требовать столь же постоянного пополнения, материально-технического обеспечения и ставит много других вопросов, для решения которых становится необходима столь же регулярная работа различных гражданских ведомств. А когда такие службы были созданы и правящие круги воочию убедились в потенциале чиновной бюрократии, то вопрос, сто/ит или не сто/ит модернизировать “статскую” составляющую государственного аппарата, получил ответ однозначный и окончательный. (И сколько потом ни затевалось попыток, включая революционные, реформировать и отладить бюрократическую иерархию, реально никому так и не удалось поколебать положение чиновника как центральной фигуры общественной регламентации.)

Правда, чтобы административная машина новой формации могла заработать на полную мощность, требовалось прежде укомплектовать её достаточным числом кадров, способных, как минимум, самостоятельно разобраться в бурном потоке входящих и составить подобающие исходящие. И потому где раньше, где чуть позже, но в конечном счёте во всех ведущих державах для служилого сословия устанавливается самый настоящий образовательный ценз. В одних странах он складывается явочным порядком, в силу накопления соответствующих традиций, в других, как, например, в России, вводится законодательно, но суть от этого не меняется. По ходу XVII – первой половины XVIII вв. общие пожелания относительно образованности дворянства дополняются вполне конкретными государственными требованиями.