Знание! Кто «за»? Кто «против»? Воздержался?

Между тем оживившийся, а главное, получающий всё более качественное инструментальное обеспечение исследовательский процесс за один XVII век продвигает передний край познания едва ли не дальше, чем за предшествующие полтора тысячелетия. И в дальнейшем это движение только ускоряется. Ибо, на собственном кармане прочувствовав коммерческий потенциал интеллектуального творчества, предприниматели начинают активно интересоваться людьми и работами, способными вывести на новые материалы, технологии, новые источники энергии и новые, более экономичные способы эксплуатации уже известных источников энергии. Плюс к тому рост числа научно-технических достижений – от открытия новых земель до изобретения подзорной трубы и токарного станка, – получающих международное признание, побуждает государства уделять больше внимания вопросам завоевания и удержания приоритета в интеллектуальных сферах деятельности39*.

Так что если в Древней Греции пытливые ученики довольно скоро достигали интеллектуальной целины и получали возможность проложить по ней собственный путь, то в капитализирующейся Европе на подготовку к самостоятельному научному поиску даже для самых способных начинают требоваться годы и годы. (Достаточно вспомнить, что М. В. Ломоносов, взявшись за систематическую учёбу в 1730 году, заканчивал своё образование в 1741 году в университете в Германии.) Но удлинением сроков, необходимых для вывода новобранцев на передний край познания, дело не ограничивается.

После того, как лежавшее вблизи и на поверхности было открыто, дальнейшее изучение мира становится невозможным без специального оборудования, материалов, сложных и, как правило, дорогостоящих приборов. Отсюда и появление новых первопроходцев становится невозможным без оснащения учебного процесса всеми теми средствами, с которыми им предстоит иметь дело в своей практической работе. И в общем итоге получается, что по мере развития науки уже не только собственно исследования, но и одна лишь подготовка будущих исследователей начинает требовать всё более ощутимых материальных затрат.

С другой стороны, даже постоянно расширяющийся фронт исследований долгое время удавалось прикрывать сравнительно небольшими силами. (Так что в XVIII и даже первой половине XIX века никому и в голову бы не пришло рассуждать об армии научных работников, разве что о нескольких полках.) Поэтому на этапе становления массовой школы без каких-либо специальных обсуждений, а просто по здравому смыслу принимается, что расширять в той же мере подготовку исследовательских кадров было бы практически бесполезной, а в чём-то и прямо вредной роскошью.

В результате в обновлённой системе образования задачей школы признаётся обучение базовым навыкам работы с информацией и самым общия сведениям о мире. Но поскольку для ушедшей вперёд науки всё это представляло вчерашний день (или более отдалённые времена), то даже безупречное усвоение школьной программы остаётся элементом чисто личного просвещения, не имеющим прямой связи с общественным познанием. Зато университеты, освободившись от необходимости обучать умножению-делению и прочим сравнительно элементарным вещам, получают возможность сосредоточиться на разъяснении студиозусам новейших достижений науки и подготовке их к самостоятельным исследованиям. И таким образом, превращаются в подлинно высшие учебные заведения, попасть в которые можно, только успешно пройдя предшествующие ступени.

2д) Современное образование.

Порядок, при котором подготовка учёных и подготовка грамотных граждан ведётся отдельно и во многом самостоятельно, оказывается весьма жизнеспособным и как принципиальная схема сохраняется вплоть до наших дней. Но внутри этой схемы постепенно накапливаются различные изменения, заметно меняющие изначально закладывавшийся в неё смысл.

В самом деле, когда школа только примеряла на себя статус официального учреждения, перед ней стояла чёткая и ясная цель – готовить дворян к энергично бюрократизирующейся государственной службе. Отсюда очень естественно выстраивалась программа обучения: грамматика и арифметика для работы с документами, география и история для ориентировки во внутренней и международной ситуации, иностранные языки и немного античной мудрости в виде логики и риторики для общего развития. И вопросы на тему, кому и зачем это нужно, могли возникать разве что у нерадивых учеников.