Знание-сила, 1997 № 04 (838)

Фрагмент судного списка, датируемый, по палеографическим данным, 1400- 1430-ми годами. В первой строке читается: «+Се суд суди».

В Занеглименье, то есть за рекой Неглинкой («Неглимной»), застройка охватила пространство от Москвы- реки до Волсцкой дороги (улица Воздвиженка) и ручья Черторыя (нынешний Гоголевский бульвар). Севернее, в районе нынешнего дома Пашкова, зафиксировано поселение. В 1445 году Василий Темный, вернувшись из татарского плена в погоревшую незадолго до того Москву, поселился здесь «ста на дворе матери своей за городом на Ваганкеве».

В районе Старого Университета в Неглинку впадал ручей, протекавший по Успенскому вражку. При его впадении стояла церковь Георгия на Красной горке (дом 16 по улице Охотный ряд), а в верховьях — село Хлыново (церковь Николы на Хлынове близ Никитских ворот), которое упоминается в первой трети XV века.

На возвышенности, между Тверской и Дмитровкой, располагался Георгиевский монастырь. В 1461— 1462 годах Василий Темный передал своему сыну Борису «на посаде дворы святого Егория, каменные церкви Марьиньские Федоровы». Упоминаемая здесь Марья — жена боярина Василия 1, Федора Голтяя — жила в первой трети XV века. Далее на север, вплоть до нынешнего бульварного кольца, располагались поля, среди которых возвышался Высоко- Петровский монастырь — первая московская общежитейная обитель.

Восточная часть позднейшего Белого города — с его пересеченным рельефом — отличалась от равнинного Занеглименья. И сегодня переулки между Маросейкой и Солянкой пролегают по крутым склонам. Местность эта была занята перелесками и лугами. Тем не менее и здесь возникали очаги застройки. Следы застройки конца XIV — начала XV века найдены при раскопках в церкви Георгия в Лучниках восточнее Политехнического музея. Расположенный здесь же Златоустовский монастырь упомянут в 1412 году «вне града».

Первой половиной XV века датируются и отложения, найденные у церкви Владимира в Старых садах (Старосадский переулок). В духовной Василия I 1423 года место это названо «Новым двором у Святого Владимира». Восточнее церкви Владимира, на перекрестке Хохлова, Большого Вузовского и Подкопаевского переулков, под поздними напластованиями, на материке были найдены слои с серой и красной грубой керамикой конца XIV — начала XV века, среднеазиатская поливная посуда, следы кузнечного производства. Это не что иное, как великокняжеское село Подкопаево. После пожара 1493 года, уничтожившего великокняжеский дворец в Кремле, Иван III «стоялъ ... у Николы у Подкопаева подъ Конюшнею в христианских дворех». До возникновения села здесь располагались сенокосные угодья. Может быть, отсюда и название этой местности «Кулишки», то есть небольшие луга в лесу?

Это уже не был древнерусский город, но это отнюдь и не та Москва, кольцевая планировка которой изображена на планах рубежа XVI — XVII веков и сохранилась до наших дней. Значительная часть Москвы вне пределов крепости («города», как тогда говорили) представляла собой отдельные поселения, занимавшие возвышенные места. Несомненно, в них было много общего с селами. Весьма вероятно, что именно в это время сложились некоторые традиции размещения застройки в ландшафте, которые описаны Г. В. Алферовой по источникам XVI —XVII веков. Так или иначе, уже тогда Москву нельзя было спутать ни с центральноевропейским, ни с восточным городом.

В раннемосковских традициях градостроительства и расселения проявляется тонкое знание ландшафта, умение использовать его особенности, чтобы достичь нужного эффекта. Проанализировав размещение храма и некрополя примерно в тридцати селах на северо-востоке Московского княжества, я убедился в том, что их старались размещать не просто на возвышенном месте, но таким образом, чтобы восточнее кладбища застройки не было. В некоторых местах эти древние кладбища сохранились без перемен: на окраинах селения, под сенью сосновых рощ, как и много столетий назад, лежат валунные и белокаменные надгробия. Но таких мест осталось немного. По большей части в XVII—XVIII веках разросшиеся села поглощали древние некрополи. И они оказывались либо в центре села, либо под застройкой.

Итак, вновь и вновь мы видим, что именно в это время Москва обретает себя. В пределах Московского княжества совершается некий культурный синтез, создаются традиции, отвечающие базовым архетипам восточнохристианской культуры и природе того края, в котором суждено было укрыться от ветров истории в самый тяжелый для народа час.

Эпоха эта, облик которой приходится расчищать из-под «записей», сделанных в период Московского царства, принципиально важна для понимания закономерностей развития обществ и культур, сложившихся на восточнохристианской основе. Культурный подъем XIV века мы наблюдаем и в Сербии, и в Болгарии. Но развитие южнославянских государств было прервано Османским нашествием. Московская же Русь продолжала развиваться и далее, оставшись после середины XV века единственным суверенным православным государством.