Знание-сила, 1998 № 01 (847)

Никаких «новых русских» нет, а есть фольклорный элемент, поведший себя для верхнего сознания непривычно, по новой модели, новому образцу.

В модель «правильного» поведения «новых русских» входят уж очень разнородные элементы. Каким-то боком туда вошли и сусальное православие, и культ доллара. Столыпин, Рябушинский, Мамонтов и Морозов — и «крутые» ребята Дикого Запада. И «крестные отцы», и меценаты. Все усвоенное усвоено по голливудским фильмам и Джеку Лондону. Это значит, что перед нами — свой, доморощенный вариант рекламируемой (пока) западной либеральной идеологии. Если так, то хотя бы понятны детские игры в «американских миллиардеров» или «ковбоев», каковым с увлечением предаются наши новейшие великие Гэтсби. «Настанет день, и они начнут меценатствовать по правилам» — тешат себя надеждой иные наблюдатели.

...Или не начнут. У других наблюдателей — ощущение, что из наших «неотериков», новых людей из периферийных земель, вольноотпущенников сломавшегося режима, традиции и системы, по большей части выйдут не меценаты, а Тримальхионы и Катилины с цезарятами районного масштаба.

Новорусский русский

Несмотря на расплывчатость и многозначность термина «новые русские», с ним ассоциируется вполне обозримый круг реалий. Язык любого слоя или касты неминуемо замыкается, отгораживается от общего. Его цель — обеспечивать отдельность, вырабатывая словечки и обороты, не понятные остальным, кодируя и шифруя смысл. Тюремно-уголовный жаргон — известный частный случай. «Блатная музыка» содержит речевой портрет не поколения, а тюрьмы.

Новые языки часто несут и новую картину мира. Она базируется на своей мифологии, своей системе представлений. Жаргонные словечки быстро обобществляются, отрываясь от своих стран, тиражируемые ТБ, радио и газетами типа «МК». Слова «тусовка», «офигел», «балдеть» ясны всем.

Из чего состоит новорусский русский? Это суп из топора. В качестве обуха, болтающегося в булькающем бульоне, выступает обыкновенный русский язык разговорного типа, зато добавки — самые разнообразные. Встречаются комбинированные англо-русские включения типа «песню расхитовали» (читай: сделали «хитом»).

Помимо молодежного сленга семидесятых, который вобрал в себя немало из языка наркоманов («оттянуться», «тащиться», «ломает»), в новорусский русский вошли обломки жаргонов — армейского, музыкального, языка фарцовщиков и путан и, конечно, уголовно-лагерного. На этом можно было бы построить целую теорию данного исторического момента в духе Говорухина. Но если верить лингвистам, за счет уголовного арго последние пятьдесят лет разбухает русский литературный всех слоев и уровней (поклон до земли всем писателям земли русской и ее же бардам). Так что не удивительно, коли банкиры могут выражаться как рэкетиры, интеллигенты и государственные мужи бравировать виртуозными матюгами...

Ввиду неохватности материала ограничиваемся заведомо неполным перечнем, намеренно приводя в «Дополнении к «Лексикону»» лишь слова, оторвавшиеся от собственно новорусского жаргона и ставшие расхожими. Немаловажно еще и то, что они характерны для особой картины мира, которую тут и представляют.

Новорусское дополнение к «Лексикону»

Совок(приписывается А. Троицкому). Сначала сленговое музыкальное обозначение советского звучания, аранжировки. Маркирует все, что отдает неуничтожимо советским или доперестроечным, а то и просто местным.

«Совки»— люди преимущественно маргинального типа, внешнего вида, манеры поведения и речи, не могущие стать новыми. «Новый русский» не может быть совком (разве что в душе) по определению. Никакой пары с «мусором» (обозначение милиционера) или «веником» (обозначение бороды) не образует.

Кинуть. Подставить, обмануть вследствие психологической манипуляции, незаконно обвинить (с последствиями), просто ограбить. По значению — подставить под удар. У китайцев это называется немного иначе — «убить чужим ножом». Обычно касается вещей и денежных средств. От обыкновенной «подставки» отличается динамизмом; тот, кто «кинул» («кидала»), должен уметь уходить, смываться от «кинутого».

«Кидание»— вид бегства с положительным сальдо.

Лев Гудков