Знание - сила, 1998 № 01 (847)

• В старом городе Любеке. Пышные фасады со множеством фальшивых окон скрывали, по существу, семейные склады товаров, владельцы которых ютились в крошечных комнатенках.

В то время Северной Европой правили неграмотные короли, герцоги и бароны. Их частные войска вечно вели нескончаемые баталии с соседями. А по деревням миллионы безземельных крепостных влачили жалкое существование в тяжелом подневольном труде и нищете.

Горожане же ревностно охраняли добытую ими независимость. Общеизвестной поговоркой было: «Городской воздух — это свобода». Если крепостному удавалось бежать в город и там прожить, не выходя за его стены, ровно год и один день, он уже не являлся чьим-то имуществом. Так что распространение Любекского права представляло собой подрыв привилегий дворянства и возникновение зачатков современного нам среднего сословия, на котором теперь зиждется общество европейского типа.

Секретом ганзейского процветания была дешевизна массовых перевозок. По сей день работает вырытый крепостными графа Лауэнбергского еще между 1391 и 1398 годами Эльба-Любекский канал, правда, с тех пор углубленный и расширенный. Он позволяет намного срезать расстояние между Северным морем и Балтикой. В свое время он пришел на смену старому тележному пути из Любека в Гамбург, что впервые и сделало экономически выгодными перевозки сыпучих и других массовых грузов из Восточной Европы в Западную. Так в ганзейскую эру по каналу потекли восточноевропейские продукты питания и сырье — польское зерно и мука, сельдь прибалтийских рыбаков, шведский лес и железо, русский свечной воск и меха. А навстречу им — соль, добываемая под Люнебургом, рейнское вино и гончарные изделия, кипы шерстяных и льняных тканей из Англии и Нидерландов.

• Каменотес за работой

«Выдъ на Рейн», на каналы, соединяющие его с другими реками бассейнов Северного и Балтийского морей, чья речь раздается сегодня по берегам великой западноевропейской реки? Да всех почти народов, населяющих старый континент. В трюмах барж найдешь уголь и сталь, гравий и зерно. Но, как ни странно, протяженность обычных маршрутов в стародавние времена была побольше, чем ныне. Ганзейские парусники сновали вплоть до Лиссабона на западе и Таллина (тогда он звался Ревелем) на востоке; продукция стран Средиземноморья смешивалась на палубе с товарами, спустившимися вниз по рекам Руси до Черного моря. В конце XV века общая грузоподъемность всех судов Ганзейского союза уже превышала 60 тысяч тонн.

В старых грамотах содержатся сведения о том, что из Любека в Берген ежегодно совершали плавание нс менее двадцати судов. Тут их встречали представители ганзейской «конторе», которые уже знали спрос на привезенное добро и держали на складах готовый товар для обратного странствия. Эти «конторе» представляли собой фактории с целиком мужским населением. Существовал обычай засылать сюда из немецких ганзейских городов подростков для прохождения своего рода практики и «дубления шкуры». Старшие, бывало, подвешивали новичка за пояс и разводили рядом здоровенный костер, чтобы «подкоптить» мальчишку, бросая в огонь конский волос или клочья кожи, а сами в это время проводили «допрос», задавая ему издевательские вопросы. Потом несчастного вели в гавань, насильно окунали в холодную воду и хлестали березовыми розгами. Выдержавший испытание отсылал домой окровавленную рубаху, свидетельствующую о том, что он мужественно преодолел процесс инициации и отныне может «вступать в дело».

Для начала оно было грязным и нелегким для четырнадцати-пятнадцатилетнего подростка. Чаще всего — разгрузка бочек с пахучим тресковым жиром, прибывшим на борту норвежских судов с далеких северных Лафонтенских островов. Причем каждую бочку нужно было перелить, чтобы убедиться, не подбавили ли хитрые северяне на дно ведро-другое забортной воды.

Размещались здесь ганзейцы около самой гавани в трех десятках узких, вытянувшихся вдоль воды неотопляемых трехэтажных домах, состоявших под охраной сторожевых псов. В каждом таком доме — целый лабиринт складов, конторских комнат, помещений для лебедки и ворота, а также спальни, где за скользящей в пазах вагонной дверью высились двухэтажные нары. Спали подмастерья в отсеке по двое на матрасе, набитом морской травой. Только «аромат» рыбы, ворвани и морской травы мог хоть как-то противостоять запаху скученных давно не мытых людей. Посетители обоняют эту смесь, струящуюся от бревенчатых стен, сохранившихся и сегодня в бергенском Ганзейском музее.

• Сегодня на Эльбе у Гамбурга