Знание - сила, 1998 № 01 (847)

В центре города, на холме, над узкими мощеными булыжником улочками, ведущими к церквам Святой Марии и Святого Петра, выстроились тесно прижатые друг к другу фронтоны. Сцена, и сегодня настолько живо воскрешающая в воображении времена могущества и богатства Ганзы, что ЮНЕСКО своим специальным решением официально провозгласила старый город Любек так называемым объектом мирового наследия.

• Восковые печати ганзейских городов

В Доме морской гильдии, построенном еще в 1533 году, любили сиживать капитаны и владельцы судов, бороздивших дальние и ближние европейские воды. Сегодняшние посетители здешнего ресторана размещаются на тех же самых дубовых лавках, на которых отдыхали старые морские волки четыре века назад.

Такая жизнь купцам-мореходам была по душе. Это были хотя и узкопрактичные, сдержанные люди, они все же не могли не демонстрировать свое благосостояние, возводя за собственный счет все выше и выше кирпичные церкви в готическом стиле. А в светской жизни свое могущество они проявляли, строя здание муниципалитета, готовое поспорить с церквами, создавая очертания городского горизонта, изукрашенного силуэтами, как писал восхищенный гость в XV веке, «высокими башнями, золотое сверканье которых поражает еще издали».

Как и прежде, сердцем города служит рыночная площадь, на которой толпятся торговцы вразнос, предлагающие скумбрию, копченую селедку и угря, выловленного на Балтике, картошку, морковку, капусту с близлежащих полей земли Шлезвиг-Гольштейн, колбасы с громко звучащими названиями; «Тюрингенская ростбифная», «Ветчинно-рубленая» или даже «Победитель великанов». В средние века рядом с ними стояли лавочки кожевенных дел мастера, ювелира, закройщика, менялы.

О ганзейских торговцах ходила слава мрачноватых типов, необразованных «материалистов». Сохранился дневник одного купца XVI века, где он признается: «Люблю поесть и выпить в свое удовольствие. В церковь хожу, проповедь слушаю, но молюсь не очень-то рьяно. Священным писанием не слишком интересуюсь, поболее земными делами...».

И все-таки не такие уж это были мужланы и простаки.

Они, конечно, утверждали правила, запрещавшие выставлять богатство напоказ, по крайней мере торговцам низших разрядов и ремесленникам, но сами пользовались любым удобным случаем, чтобы прикупить себе серебро, меха, драгоценности. И за модой следили, приобретали китайские шелка и русские соболя. По торжественному поводу богатый купчина наряжался в отороченный мехом камзол и туфли, носки которых торчали к небесам, а его жена облачалась в длинное платье в обтяжку, высокую шляпу конусом со свисающей донизу вуалью. На церковь они жертвовали щедро, но и домогались заказать свой портрет самому Гансу Гольбейну Младшему, жившему в Лондоне, или антверпенцу Альбрехту Дюреру.

Весь труд и поведение ганзейца, конечно же, строго регламентировались — от того, как обучать подмастерьев и нанимать квалифицированною мастера до технологии производства, торговой этики и самих цен. Но чувство собственного достоинства и меры им обычно не изменяло. В клубах, которыми изобиловал город, нередко выносили выговор тому, кто швырял тарелки на пол, хватался за нож, пил «ерша», играл в кости. Укоризне подвергались молодые люди, «...кто пьет лишнее, бьет стекла, обжирается и прыгает с бочки на бочку». И держать пари — это тоже считалось «не по-нашему». С осуждением говорит современник о купце, который заложил десять гульденов на спор, что год не будет причесываться. Выиграл он пари или проиграл, мы никогда не узнаем.

Под эгидой Ганзейского союза с XIII по XVIII век состояло около двухсот городов, раскинувшихся от приполярного Бергена в Норвегии, на берегу Северного моря, и вплоть до русского Новгорода. Здесь, наряду с родными языками, в ходу был общий немецкий, пользовались единой денежной системой, а жители обладали равными правами в пределах своего сословия.

Корни названия этого объединения лежат в готском, ныне исчезнувшем восточногерманском языке и означают «союз», «товарищество». К числу ганзейских принадлежали Льеж и Амстердам, Ганновер и Кельн, Геттинген и Киль, Бремен и Гамбург, Висмар и Берлин, Франкфурт и Штеттин (ныне Щецин), Данциг (Гданьск) и Кенигсберг (Калининград), Мемель (Клайпеда) и Рига, Пернов (Пярну) и Юрьев (Дерпт, или Тарту), Стокгольм и Нарва. В славянских городах Волин, что в устье Одера (Одры) и на нынешнем польском Поморье, в Кольберге (Колобжеге), в латышском Вентспилсе (Виндаве) существовали крупные ганзейские фактории, которые оживленно скупали местные товары и, к общей выгоде, продавали привозные.