Знание - сила, 1998 № 01 (847)

«Новые русские» многими воспринимались и воспринимаются как «западный» элемент нашего общества. Внешние основания для такого взгляда есть, а сущностных нет. Да и общество у нас... А. Ахиезер называет его из вежливости «промежуточным», а М. Глобачев описывает как бидонвилль и посад между мировым Городом и мировой Деревней.

Что ж, «новые русские» действительно в деревне непредставимы. Но я бы поостерегся причислять их к «западникам», невзирая на всю их «вывеску»: костюмы от Валентино, шестисотые «мерседесы» и обстановку, целиком, до кафеля в ванной, выписанную из Германии или Канады.

Напрасно так преувеличивается «протестантский дух», носителями которого якобы являются наши «новые русские». Наши умеют расточать так же быстро, как и приобретать. Скорее уж идет имитация и демонстрация по «витринному типу». Социологи подтверждают: прежде всего в основе избираемой сегодня каждым человеком модели поведения и оценок происходящего лежат не его интересы как представителя определенной социально-демографической группы, а ценностные ориентации на определенную модель жизни. Проще говоря, в фокусе внимания — образец, клише, «пошиб». Существование цеховым образом кроится по лекалу.

• Лубок «Фома и Ерема. два братеника». Чтобы никто не сомневался, что Фома обязательно обманет Ерему, художник наделил его пышным лисьим хвостом

Разумеется, речь идет о фольклорном «новом русском» — образе, роли. Большинство современных предпринимателей себя в нем не узнают.

«Что ни традиция — то фольклор». С. Матвеева пишет об особенностях вывернутого наизнанку, перманентно расколотого общества: «...В нем вполне возможна, в частности, модернизация и «индустриализация», проводимая путем активизации традиционных элементов культуры». В нашей системе координат — фольклорных элементов.

В массах фольклорные элементы поведения воспроизводятся по матрице. Фольклорный человек долисьменной культуры копирует «с голоса», учится «с рук», усваивает на примере. Он действует по показу, не пользуется ни теориями, ни сложными абстракциями. Успеха добивается, идя путями рискованными. Но не индивидуальными. Со стороны кажется: извилины полторы, пороха не выдумает. А деньги гребет. В частности, потому, что для этого здесь пороха выдумывать ни в коем случае не надо. Есть отлаженные, четкие пути, повторяющиеся процедуры.

«Нового русского» определяет и вырабатывает среда, компания, мужское сообщество (если речь о мужчине). Оно «ставит его на путь», проводит через испытания. Наши «новые русские» на девяносто процентов продукт какого-нибудь закрытого мужского сообщества. «Новым русским» просто так, придя с улицы, не стать. Его испекает коллектив. У нас настоящих одиночек не бывает.

• А вот лисий хвостик рекламы: метровыми буквами — сигареты «Мальборо», а внизу, меленько, почти нечитаемо: «Минздрав предупреждает...»

Говорят о мафии, а что фольклорнее мафии? В том, как гангстер понимает жизнь, смерть, честь, больше архаики, чем в трудах целого отдела музейной археологии. Это «простец», обычно не затронутый высокой традицией, иногда не знающий грамоте. Между прочим, такие до сих пор встречаются, свидетельствую. И, само собой, разбой, аферы, мистификации и «подставки» я тоже отнес бы к низовому, фольклорному раду. Ключевые фигуры нашего времени — ваньки-каины и «аглицкие лорды», чьими похождениями зачитывалась Россия.

Получается занимательный закон сохранения.

Что сказано и показано на витринном уровне, то в нутряном не содержится. И наоборот. «Новый русский» внешне западнически и техногенно ориентирован, а внутри весьма фольклорен. Его сознание — вавилонское столпотворение перекошенных, нестыкующихся, карнавальных абсурдностей. Вот почему он так и просится в анекдот - А маргиналы-совки — наоборот. Внутри у них не фольклор и не магия, а (как ни дико выглядит) как раз продукт западной письменной традиции — социально-экономическая теория: «капитализм», «социализм», «экономика»... Зато жизнь и поведение их целиком фольклорны.

«Новый русский» тоже чисто внешне строг и однолинеен. Его взлет был сказочно быстрым. Из сплошного «нельзя» он махом влетел в сплошное «можно тире хочу». Когда рушится традиция, наступает период обострения — сказочного, безумного. Трезвая деловая реальность, но в ней привкус и намек на невесть откуда свалившиеся деньги, чудеса, сказки. «Новые русские» видят себя вполне сказочно. И ведут соответственно.

...Когда рушится традиция — гибель Римской империи, гибель китайской династии Тан..,— каждый раз единственным содержанием искусства становятся легенды, сказки, былинки о духах, оживших мертвецах, золотых кладах, низовые народные жанры оживают.