Знание-сила, 1998 № 03 (849)

Затем почти месячный перерыв, дочь молчит, и наконец, письмо задыхающейся от тревоги, надежды и одиночества матери 10 марта 1953 года. Догадывалась ли она о том, что через несколько месяцев будет освобождена?

«Моя дорогая!

Пора закончить письмо, начатое тобой после дня рождения. Правда? Я не ошиблась. Ты начала писать, но нет времени закончить. Я не говорю о днях 6, 7, 8, 9 марта, когда работа валилась с рук, когда мысли были заняты одним. Тяжела утрата. С Софочкой (соседка.— Б. И.) мы пролили не одну слезу. Осталась только вера в новое правительство и твердое руководство партии. Самое главное — это дать отпор агрессорам. А народ наш верен своему правительству.

Что задержало тебя, почему пе могла до сих пор написать? Хотелось знать, как прошел у тебя день рождения (...)

Жизнь у меня течет своим чередом. Сегодня идем смотреть «Молодость Карузо» — итальянский певец. А завтра «Ревизор». Погода? Бураны с легким морозцем. У нас, наверное, начинается весна».

Сталин умер... Ее муж погиб в тюрьме, сын Миша убит на фронте, дочь вышла замуж за татарина или башкира Нуриддинова и родила дочь. Как во многих советских семьях, смешалась кровь Запада и Востока, Юга и Севера, крестьян и интеллигенции.

Сталин умер... Москва. Первоклассник Дима, который проучился уже целых шесть месяцев в школе, пишет двоюродному брату Вале письмо с ошибками под звуки траурных мелодий из срочно отремонтированного отцом приемника. Сохраним орфографию и пунктуацию этого наивного письмеца:

«Валя привет тебе от Папы и Мамы и Люси и от меня. У нас грустная музыка. Валя а вы слушаете радио. Очень очень жаль что умер наш вождь и учитель детей Сталин. Валя а вы чевонибудь слышали. Напиши мне? Жду, тваих, писем. Пишы. Дима. 4 письмо».

Последняя приписка обозначает, что это письмо четвертое по порядку. Прилежный мальчик. По и мама пишет сыну Вале в школу-санаторий о смерти «учителя детей» и отсылает его в том же конверте, в тот же траурный день 6 марта. Вот его заключительная часть:

«...Мы вместе сидели у приемника, который папа срочно исправил, и все еще надеялись услышать сообщение хотя бы (о) небольшом улучшении здоровья тов. Сталина.

Когда сегодня объявили, что доступ в Колонный зал Дома Союзов будет открыт с 4 часов дня, Люся сразу поехала, но безуспешно: никаким образом нельзя было надеяться попасть туда сегодня, весь центр был заполнен народом, и она вернулась в 8 часов домой, конечно, очень огорченная. Надеемся на ближайшие дни. Но ты не горюй, что ты не в Москве: тебе с твоим здоровьем пройти этот печальный путь было бы не по силам. Ну вот, милый, пока кончаю, сейчас трудно писать о пустяках. Будь хорошим и прилежным и не болей! Крепко тебя целуем. Мама и папа».

Это сейчас мы знаем, как повезло Люсе, что она не попала в центр, на Трубную площадь, где пролилась кровь последних жертв Сталина. История об этом обросла преувеличениями и легендами, а правда всегда суше и потому страшней.

Сотни тысяч людей из Москвы и других городов ринулись в самый центр столицы, к Колонному залу Дома Союзов. С 1927 года, с последней демонстрации оппозиции, никто не смел свободно проявлять свои чувства на улицах Москвы. Но на этот раз люди поняли: власти не накажут, а, наоборот, поощрят стихийные проявления любви к трупу вождя.

Несколько лет тому назад в Народный архив позвонил пожилой человек и сказал, что он был очевидцем похорон Сталина и событий на Трубной площади. Он готов к тому, чтобы его воспоминания были записаны на пленку и остались в Народном архиве. Наш архив тогда еще не бедствовал, и у него были небольшие средства для того, чтобы иозволить себе делать записи на аудио- и видеопленку. Наташа Ландышева, опытная сотрудница архива, записала рассказ Александра Николаевича Саркисова, человека с причудливой судьбой.