Знание-сила, 1999 № 11-12 (869,870)

Движение славян на восток осуществлялось сложными путями. Расселение племен и родовых групп в северной полосе – Новгород, Псков, верховья Днепра и Волги, междуречье Волги и Оки – происходило в основном за счет северной ветви прежней славянской общности. Поэтому здесь появляется значительная масса населения длинноголового и светлопигментированного. В южной полосе на восток, на Днепр и за Днепр, двигалось по преимуществу население южного типа с берегов Дуная, из Центральной Европы и с Карпат. Но и в этом процессе происходило перемешивание северных и южных элементов. «В Восточную Европу переселились с запада не северные и не южные европеоиды, а, если можно так выразиться, их конгломерат, в котором удельный вес исходных компонентов мог быть различен» (Алексеева).

С этого момента и начинается история восточно- славянских племен.

«В антропологическом составе восточных славян различаются две фазы, которые в значительной мере совпадают с этапами этнической истории», – пишет Алексеева.

Первая фаза – средневековье: X – XIII века.

Переселяясь на восток, обособляясь от прежней общности, славяне попадали в различные природные условия и оказывались в соседстве с различными иноплеменниками.

Вот это соседство и наложило значительный отпечаток на антропологический рисунок различных славянских племен. Соседи принадлежали к разным этносам и обладали различными антропологическими характеристиками, и прежнее сходство мигрировавших славянских племен стало ослабевать, они приобретали новые черты и как бы расходились в разных направлениях.

Так, в вятичах, заселивших междуречье Волги и Оки и, между прочим, местности по берегам Москвы-реки, заметно проявление черт финно-угорских. Более того, Алексеева считает возможным утверждать: «Основу вятичей и поволжских кривичей составляют финно-угорские племена».

Северо-восточные кривичи (группы ярославская, костромская, владимирорязанская) также отражают в своем облике черты местного финно-угорского населения, обнаруживающие особенности, типичные для монголоидов лесной полосы Восточной Европы.

В физическом облике западных кривичей (Псков, Полоцк, Смоленск, Тверь), радимичей (среднее течение Днепра и бассейн реки Сож), дреговичей (территория между Припятью и Западной Двиной) отражены исходные славянские черты.

Правда, у этих племен также обнаруживается сближение с соседями – летто- литовским населением. Но так как соседство это восходит к очень древним временам, то, может быть, оно отражает какие-то исходные черты, которые были ко1да-то общими для предков этих этнических групп.

В средневековых тиверцах и уличах (территории между Прутом, Днестром и Дунаем), волынянах и древлянах (местности к западу от среднего течения Днепра) больше, чем в каких-либо других племенных группах восточных славян, отражены черты среднеевропейского населения. Этнические группы Волыни, например, оказываются наиболее широколицыми, то есть они сохранили важную особенность, которая была характерным признаком славян в эпоху сложения и существования их общности.

Словене новгородские в наибольшей степени сохранили исходные черты своих североевропеоидных предков: очертания головы, четкую профилировку лица, светлые глаза и волосы.

Самую сложную, по-моему, проблему для Т. Алексеевой, равно как и для многих других ученых, составила задача выяснения антропологического облика полян – обитателей стольного града Киева и его окрестностей, а также территорий вверх по Днепру, к востоку и западу от него, включая Чернигов, Любеч и Переяслав-Хмельницкий.

Дело в том, что поляне, имея в целом европеоидный облик, обладали вдобавок комплексом черт, которые отличали их от западных, северных и восточных племенных образований славян. Исследователи не раз отмечали сходство полян с населением черняховской культуры, которое в III – IV веках новой эры обитало в степи и лесостепи от нижнего Подунавья до левобережья Днепра. Этнический состав черняховцев до сих пор вызывает ожесточенные споры. Но кажется крайне невероятным, чтобы оно было славянским. «И потому сходство поляк с черняховцами, – замечает Алексеева, – может быть истолковано в плане неславянской принадлежности полян». И продолжает: «Здесь можно отметить, что по антропологическим данным прослеживается какая-то местная линия преемственности населения в Причерноморье и в Приднестровье, существовавшая до прихода на эту территорию славян и проявляющаяся в позднее время и в славянах».

Поляне! Любимое племя изначального летописца. Другие племена он показывал с отчетливой насмешкой: древляне имели обычаи дикие, подобно зверям, питались всякою нечистотою, девиц похищали в жены. Радимичи и вятичи уподоблялись древлянам. Поляне же были якобы совсем иные: образованные, лицом ясны, обычаем кротки и тихи, стыдливость украшала их жен… Летописец жил среди полян, в Киеве, в киевском монастыре, и как не увидеть в панегирике полянам обыкновенный политический или религиозный расчет!

А между тем поляне оказываются самым неславянским из всех восточнославянских племен!