Знание-сила, 2000 № 02 (872)

А вот так изображен Шекспир на титульном листе второго издания сонетов 1640года — зеркально к портрету Первого Фолио, одна рука его закрыта накидкой, как будто ее нет вовсе.

Титульный лист сборника эмблем Генри Питчема «Минерва Британка», 1612 год

С титульного листа Первого Фолио шекспировских произведений смотрит вот такой Шекспир, портрет-маска, но главное — рукава, левый пришит задом наперед..

Итак, разобравшись с рукавами на титульном листе и теперь уже будучи совершенно уверенной, что под псевдонимом сокрыты два человека, Литвинова все равно не знала, кто они. Вопрос оставался. Почему не устраивал теперь Ши пул и некий? Потому что для него это был один человек — Рэтленд. Она же знала, что их было двое. Но почему не устраивал Гилилов, доказывающий, что это супруги Рэтленды? Да потому что ей было ясно, что здесь замешан Бэкон, а в концепции Гилилова ему не было места.

В Англию Литвинова поехала на деньги, собранные американскими друзьями (отдельно они собрали ей еще и на компьютер!) Вряд ли их так уж занимал вопрос Шекспира, да простит читатель эту кошунственность! Дело было в Литвиновой. Они вдруг оказались втянутыми в ее орбиту, где Бэкон, Рэтленд, да и сама королева с их прихотливой жизнью и тайнами располагались естественно и живописно. На них вдруг дохнуло само Время, совсем даже не ушедшее, а где-то притаившееся и вызванное, и явленное, как иллюзионистом, ее властной рукой. А такой жест … да есть ли вообще ему цена?

Здесь, в Англии, она читала и размышляла о Бэконе, погружаясь в его жизнь.

Ах, Бэкон, Бэкон, памятник эпохи и человеческому разуму, одержимый поистине вселенскими планами, какие только мысли и чувства не раздирали его сердце? Тайна сопровождала его с рождения. Есть намеки на то, что он был внебрачный сын Елизаветы, он рос при ее дворе, под ее крылом, и она всегда отличала этого красивого и хрупкого ребенка, поражающего умом и способностями, называя «своим юным канцлером». Увы, канцлером он так и не стал, хотя мечтал об этом всю жизнь, но на своей брачной церемонии был облачен в пурпурные одежды, что разрешалось только королевским особам. Тайна сопровождала его всю жизнь, но и не без его участия, он сам к ней стремился. Одна из причин — гомосексуализм, его брак остался платоническим.

Итак, в двенадцать лет не по годам развитый мальчик отправился учиться в Кембридж, однако вернулся раньше без ученой степени — не понравился ему Кембридж. В пятнадцать лет он едет со свитой английского посла во Францию. Он доволен жизнью, его отец — лорд-канцлер, будущее безоблачно, а впереди — Франция. Еще живы поэты Плеяды, и Франция после Кембриджа, застегнутого на все пуговицы, кажется раскованной, живой, без мертвящей душу схоластики. Здесь античное наследие находит благодатную почву, здесь внутренний мир человека становится достоянием литературы и, наконец, здесь создан общенациональный французский язык. Именно это достижение станет для Бэкона примером и притягательной целью применительно к Англии.

Неизвестно, сколько бы пробыл он во Франции, но в 1579 году возвращается, увидев провидческий сон и узнав, что его отец умирает. Второй удар постиг его сразу — в завещании отец почти ничего не оставил ему в наследство.

Стоп. Рассматривая биографию Бэкона и массу написанного и по поводу биографии, и по поводу Бэкона, его окружения и вообще жизни того времени, она искала что-то, что подскажет, поведет и приведет к ответу. Возвращаясь назад, двигаясь кругами, высвечивая в сознании отдельные фразы, слова, имена, она выстраивала свою концепцию, хотя туг же со смехом — «концепция это нечто вроде облаков. Подует ветер, и они поплывут».

Кстати, у нее уже было несколько совершенно оригинальных концепций. Например, относительно того, как Достоевский, благодаря повторам ключевых слов, лепит образ. Но, видно, ей было мало. В данном случае ей важна была борьба Бэкона в 90-е годы за место главного прокурора. Почему? Да потому, что она отражена в Гесте- Грейорум.

«Геста» — это что-то вроде подробного репортажа о рождественских каникулах 1594–1595 годов в Грейз-инн, одном из четырех юридических университетов Англии, где учился Бэкон. Именно там впервые была сыграна «Комедия ошибок», а дальше события излагались в полном соответствии с коллизией Бэкона, стремившегося получить место генерального прокурора. И ясно, зачем Бэкону понадобилось разыграть эту сцену: Елизавета на него сердита, и у него нет иного выхода, как вот таким экстравагантным способом рассказать свою проблему. Но сам ли он рассказал или с его слов это делал кто-то другой? И второе. В «Гесте» впервые встречаются два имени — Бэкон и Шекспир.