Знание-сила, 2000 № 05-06 (875,876)

Похоже, этот бомж смотрел на мир так же рационально, как Жиган. И еще какая-то мысль летала рядом в воздухе, точно полупрозрачная бабочка. Я следил за ней, затаив дыхание и стараясь не упустить ее из вида, пока она не сядет и…

— А может, и могу! — сказал я и подкинул на ладони пустые песочные часы.

— Заметано! Я всегда здесь. Заходи, если что. Помянем братана.

Он снова взялся на флейту, давая понять, что разговор окончен. Я уже отошел метров на двадцать, когда почувствовал едва заметный толчок в затылок — словно кто-то легким щелчком сбил с моей головы невидимую кепку. Я обернулся: из кармана бомжовской хламиды на меня глядел псиэн. Бомж дунул в свою дудку, извлекая из нее визг колес тормозящего поезда, и зверек спрятался обратно. Я подумал, что наше с псиэном отношение к музыке в чем-то сходно.

В экстрасенсов я никогда не верил. Но надежда, вспыхнувшая во время разговора на вокзале, поколебала мое неверие. Правда, дома меня снова стал терзать скептицизм. Тем не менее я очистил письменный стол и полез в сервант. Там стоял Хрустальный Паук, приз за победу в каком-то сетевом конкурсе лет пятнадцать назад. Приз был чем-то средним между большой рюмкой и маленькой вазочкой для варенья: стеклянная посудина в виде паука, лежащего на спине. Во время вечеринок в моей квартире я использовал эту штуку как пепельницу. А иногда от скуки ловил ею мух на столе, переворачивая рюмку вверх дном — так что Паук вставал на лапы, и бедная муха металась в его хрустальных объятиях.

«Махнемся?» — спросил я у серванта. Затем вынул пустые песочные часы, полученные от бомжа, и поставил на полку рядом с Пауком. По ритуалу, сервант должен был теперь сказать: «Хрусталь», если бы умел говорить и хотел меняться. Однако говорить он не умел. Зато я, разглядывая две прозрачные безделушки, заметил, что в них есть еще более глубокое сходство: Хрустальный Паук был поразительно похож на увеличенную половинку от хрустальных часов. Я даже не знал, как выразить покороче это свойство. Хорошо, что сервант неразумен, а то бы и у него была такая же проблема, и это наверняка затруднило бы наш обмен. Я снял Паука с полки и поставил на стол.

Теперь надо добавить другие «коэффициенты», которые фигурировали в моем уравнении об умершем «брате». Я вынул серьгу-дримкетчер, повесил на люстру и сел в кресло под ней. Итак, достаточно подумать?

Я стал думать, что Хрустальный Паук съезжает по столу к краю, падает и разбивается вдребезги. Паук не двигался. Я представлял, что он начинает покачиваться, что сдвигается хотя бы чуть-чуть. Ничего подобного. Я дважды снимал дримкетчер с люстры и сжимал в руке, потом вешал обратно. Я проверял, не приклеился ли Паук к столу — при касании рукой он легко скользил по полировке. Я поставил его на самый край и снова пытался сдвинуть мыслью. Бесполезно.

Битых полчаса я упорно сверлил взглядом злосчастную рюмку-вазочку, мысленно повторяя «упади и разбейся» и все больше чувствуя себя идиотом. Ежу понятно, что стекляшка тяжелая, и никакой мысленный образ, никакой приказ не заставит ее сдвинуться. Надеяться на это мог только сумасшедший. Устав от дурацкого опыта, я не заметил, как задремал.

Когда я проснулся, уже стемнело. Черт, я же забыл позвонить Сергею, договориться об очередном выступлении Робина! Я вскочил, бросился к телефону… и громкий хрустальный звон разлетелся по комнате. Я совсем забыл про Паука — и сбил его рукой в темноте. «Падает и разбивается вдребезги…»

Я улыбнулся и вслед за этим понял, что теперь, если смотреть со стороны, я уж точно выгляжу полным идиотом. Улыбающимся идиотом. Впрочем, кто может увидеть, как улыбается человек, стоящий один посреди темной комнаты? Я отдернул занавеску. Битый хрусталь на полу вспыхнул лунным светом, словно россыпь светляков.

Не собирая осколков, я осторожно прошел между ними к телефону и позвонил Сергею. Только лишь мы обменялись приветствиями, он резко спросил:

— Профессор, Вы случайно не подсели на диоксид?

— Нет… а что? — удивленно пробормотал я.

— Голос у Вас подозрительно счастливый. Как у хакера, который впервые залез в комп системы безопасности во дворце иранского аятоллы и обнаружил, что целых четыре камы внутреннего наблюдения установлены в купальне гарема.

— Во-первых, не четыре, а всего две. К тому же вторая стоит под водой и через нее редко что видно. Хотя, если посчастливится…

— Все-все, Док, не растекайтесь мышью по древу, — перебил Жиган. — Извините, что устроил вам проверку. Думал, мало ли… вдруг это не Вы.

— А кто?!

— Не знаю. Тут какая-то ерунда происходит. При встрече расскажу подробнее.

Мы договорились встретиться в Нет-кафе «Гостинного двора» в два часа ночи. Потом я завел будильник, включил комп и набрал адрес Мэриан. К моему удивлению, в этот вечер не было ни отказов, ни проверок с помощью сфинкса — сразу раздался знакомый голос.

— Да?

— Здравствуй Я получил твою сережку.

— Понравилась?

В голосе Мэриан была какая-то печаль. Или тревога. Сговорились они все, что ли?

— Да, очень красивая штучка… и неожиданная. Спасибо.