Знание-сила, 2001 № 02

А. Венедиктов: – Судебная реформа, гласность, суд присяжных…

Е. Ясин: – Демократическая реформа. Там все было так, как мы могли бы сделать сейчас. Скажем, не была предусмотрена прокуратура как государево око, каковым она пытается быть и сейчас, а была прокуратура как орган судебного преследования. Это совершенно разные вещи. Опытом не только судебной, но и земской реформы мы могли бы во многих отношениях воспользоваться. Но для нас эта история прервалась и началась другая…

Война сделала гораздо более вероятным этот другой вариант, потому что она использовала уже накопившийся потенциал монополизма не только в России, а во многих странах. Наша гражданская война, «военный коммунизм» – это на 90 процентов методы, которые были использованы в военной экономике Германии, в других странах. Карточные системы, резкое усиление государственного вмешательства в экономику… Хотя я бы сказал, что даже в 1917 году мы не были полностью обречены на все это.

Наше положение осложнялось и таким чисто экономическим обстоятельством: Россия никогда не обладала сильной финансовой системой, не могла организовать широкий приток капитала, у нее были удачливые конкуренты. Еще в восьмидесятых годах прошлого века Салтыков-Щедрин писал о том, что нынче «за российский рубль в Европе дают половину, а скоро будут давать по морде».

А. Венедиктов: – А как же Витте, который, как говорили, создал сильную финансовую систему?

Е. Ясин: – Витте сделал примерно то, что сделал американский банкир Додж в Японии, Эрхард в Германии, в каком-то смысле Гайдар в России. Он просто резко ужесточил бюджетную дисциплину, создал сбалансированный бюджет, ввел новую денежную единицу – золотой червонец, ввел золотое обращение, устранил биметаллизм, который у нас был, и важнее всего – поставил под контроль печатание ассигнаций. В результате у нас появился более или менее твердый рубль. Но затем Витте ушел, потом была Японская война и -самое главное – Первая мировая война, когда ощущение опасности эмиссии было утрачено. И начали опять печатать деньги. Это урок впрок. Сергей Витте был очень сильным монетаристом.

А. Венедиктов: – Есть ли какие-то три-четыре важных показателя, по которым можно определить вектор развития экономики страны? Е.Ясин: – Я бы сказал, что у каждого времени есть свои измерители. Сейчас Америка отстает от Германии по качеству автомобилей: все хотят покупать «БМВ», а не американские «линкольны» или «кадиллаки». Но все компании, которые работают в новой экономике, получают колоссальную капитализацию именно в Америке. 300 – 400 миллиардов долларов – попробуйте найти автомобильную компанию с такой капитализацией, таких просто нет.

В начале века Аргентина – одна из самых богатых стран, у нее очень большой экспорт, она кормит чуть ли не половину мира. Это продолжалось до тех пор, пока не появился президент Перон, который начал вмешиваться от имени государства в экономику и которого, кстати, аргентинцы долго очень любили.

Но устойчивые позиции в экономике может дать только та продукция, которую я называю продукцией «передовых рубежей». Если вы – законодатель моды в создании новых продуктов, это гарантирует ваши позиции. Поэтому самые богатые страны – это страны, которые обеспечивают стратегию «передовых рубежей». И, как правило, это страны с либеральной экономикой.

А. Венедиктов: – В пятидесятые – семидесятые годы Советский Союз был на передовых рубежах: космос, военное производство – это всегда передовые рубежи, это полигон новой техники. Почему же тогда мы так плохо кончили, я имею в виду Советский Союз и его экономику?

Е. Ясин: – Да, именно коммунистическая экономика с ее государственным планированием способна обеспечить на короткое время очень большую концентрацию ресурсов на небольшом количестве участков и добиться очень больших успехов. Это удается при условии, что есть некие факторы экстенсивного роста. У нас они были: огромное аграрное перенаселение и огромные природные богатства, которыми мы пользуемся до сих пор. Я уже не говорю о том, что сталинская индустриализация питалась в значительной степени голодом: мы вывозили хлеб, чтобы закупать оборудование для наших заводов.

На узком участке мы могли обеспечить прорыв. Но мы одновременно не могли сделать людей богаче. В этом все дело.

А. Венедиктов: – Наверняка кто- то понимал, что НЭП в определенном смысле повышает качество жизни народа. Тогда почему он свернулся?