Знание-сила, 2001 № 02

Почему, скажем, такие стимулы, как премии, высокий заработок, движение вверх по карьерной лестнице и т.д., внешние? Потому что они задаются правилами извне. В каком-то смысле заменой могло быть только движение по карьерной лестнице, социальный статус определялся не тем, сколько у тебя денег и какая собственность, а какую позицию ты занимаешь в иерархии. Но, во-первых, карьера не всем доступна, доступ к этой лестнице получал определенный узкий слой. Во-вторых, там совсем другие стимулы: чтобы там продвинуться, не обязательно сделать что-то полезное для покупателя, достаточно подложить свинью своему коллеге или начальнику, поэтому там совсем другие правила.

А. Венедиктов: – Вторая мировая война мобилизовала советский народ, и все пороки советской экономической системы были временно – что? Затерты, стерты?

Е. Ясин: – Я бы сказал так: эта система была очень хороша именно в чрезвычайных обстоятельствах, тут ее плюсы выходят как бы на первое место. Она и родилась во многом в годы Первой мировой войны, и не только в России – в Англии, Германии, в странах, которые вели войну. Это все была военная экономика.

А. Венедиктов: – Война закончилась, страна была мобилизована на восстановление хозяйства, прошло пять – десять лет, умер Сталин, пришли соратники Сталина, люди, которые увидели те самые пороки в экономике. Или не увидели?

Е. Ясии: – Они видели пороки экономики Сталина. Они были глубоко убеждены, что это можно устранить и тем самым улучшить советскую социалистическую систему. И в этой глубокой уверенности они начали ее разрушать, потому что в действительности система при Сталине была абсолютно законченной, целостной, логичной во всех деталях. Если там были слабые материальные стимулы, то они заменялись репрессиями, страхом, который потом долго действовал как инерция. И все внутри было сбалансировано вплоть до механизмов организованного набора и перемещения определенных рабочих. Не хватает людей на лесоповал – спускается разнарядка, скольких надо арестовать за хозяйственные преступления. Нужно направить кого-то в Казахстан или на Камчатку руководить – выбирали из ЦК или номенклатуры и говорили: «Поедешь ты!». И нельзя было отказаться.

В молодых сердцах всегда находится место подвигу. И спекуляции на энтузиазме, особенно молодых, – это важный элемент мобилизационной экономики, определенное настроение, а коммунистические правители владели искусством его создавать. Я напомню последнюю стройку века – БАМ.

Первым шагом, разрушающим эту систему, стала отмена репрессий. Второй шаг – реформы Косыгина, когда сделали ставку на материальное стимулирование, начали возбуждать материальные мотивы, рассчитывать на корысть, и, стало быть, начался прямой путь на Запад. Хотя все было подано так, что это – путь к естественным формам социализма.

Застой начался после чехословацких событий: Брежнев и его окружение испугались. Они поняли, что экономические реформы могут иметь очень неприятные политические последствия. Косыгин, хоть и остался на посту, был задвинут в сторону. Началась эпоха малых дел – что-то там подправят, там улучшат.

И здесь повезло: открыли Самотлор – огромный поток нефтедолларов, огромный скачок цен на нефть в 1973 году, потом в 1979 году. Мы по крайней мере лет на восемнадцать – двадцать получили передышку, возможность ничего не делать. Но ситуация продолжала созревать. Мы впервые обнаружили, что и с такими огромными доходами не можем прокормить людей, должны покупать десятками миллионов тонн зерно за рубежом, это началось с 1963 года. Мыв состоянии обеспечить рост экономики, лишь накачивая объемы капиталовложений и никак иначе: капиталоемкость росла очень быстро. Это означало, что опережающими темпами должно расти накопление и сокращаться потребление.

У населения доходы вроде росли, но после съезда в 1975 году мы получили как бы колбасу другой рецептуры. Я это хорошо помню, потому что сразу понял, что есть это уже вредно для здоровья. Госплан стал следить, как там баланс мясных ресурсов в стране, хватит ли на то, чтобы изготовлять колбасу по старой рецептуре. Потом добавляли туда сою, бумагу, не знаю что, но это был другой продукт!

Еще одно исключительно важное свойство этой системы – товарный дефицит. Он существовал всю советскую власть: очереди, как, что, через кого достать. Это – родовой признак социализма- И когда меня спрашивают: «А сейчас у нас что – рыночная экономика?», я говорю: «Рыночная, потому что теперь вам не хватает денег, а раньше вам не хватало колбасы, кирпича, металла, чего хотите – всего не хватало».

А. Венедиктов: – Скажите, а что сдетонировало ситуацию? Ведь могли еще долго жить за счет нефтедолларов?