Знание-сила, 2001 № 02

Обычно муравьи узнают друг друга по запаху кожи. Кристина Эррар соединяла рабочих муравьев из разных видов, через два-три месяца совместных трудов они прекрасно узнаввли друг друга. По мнению исследователей, за это время запахи обоих видов перемешивались, давая общий взаимоузнаваемый коктейль. Затем муравьев разлучали на полтора года, но они узнавали друг друга при встрече – никакой запах не мог бы продержаться столько времени. Единственное объяснение: память муравьев должна каким-то образом хранить отпечатки запахов. Как именно, в этом еще предстоит разобраться.

Поркупины, люди и техника

Поркупин, или древесный дикобраз – житель Нового Света. Этот представитель семейства древеснодикобразовых предпочитает большую часть жизни проводить на деревьях. В Северной Америке обитает лишь один из двадцати трех существующих сегодня видов. Поркупин не ложится в спячку и активен круглый год.

Не так давно от жителей Аляски поступило несколько сообщений об участившихся неприятных контактах с этим иглошерстом. Причем где?

В жилых и коммерческих районах административного центра штата – Джуно. Оказалось, что животные портят автомобили, прогрызая шланги, проводку и даже радиаторы. Проникают они и в жилые помещения. Сотрудница одной из фирм, например, придя утром на работу, увидела дикобраза, расположившегося на ее письменном столе! Прежде чем поркупин был изгнан, он успел оцарапать своими зазубренными иглами нескольких служащих.

Отмечается, что случаи порчи ими автомашин далеко не единичны, а ущерб, приносимый «любителями техники», весьма ощутим. Так, за ремонт проводки и шлангов одному из пострадавших пришлось заплатить 150 долларов.

Локаторы летучих мышей

Летучие мыши охотятся на летающих насекомых, испуская звуковые волны частотой от двадцати до пятидесяти килогерц и слушая их отражение. Однако некоторые насекомые научились слушать эти частоты и улетать прочь, едва их заслышав. Швейцарские биологи Йенс Райдел из Абердина и Рафаэль Арлетац из Лозанны обнаружили недавно, что армия летучих мышей изменила свое обычное поведение: европейские хвостатые летучие мыши понизили частоты своих радаров до десяти-двенадцати килогерц. Такую частоту насекомые уж никак услышать не могут. Интересно, что же они теперь предпримут?

Рыба, которая любит загорать

Известно, что тунец любит плавать в верхних слоях моря, то и дело выныривая, подставляя свою «шкуру» солнечным лучам. Почему, никто не знает. Австралийские биологи решили изучить этот вопрос и нашпиговать некоторых тунцов крошечными электронными приборами, которые передавали бы ученым информацию о том, где, когда и сколько времени проводят рыбы.

Это исследование особенно интересно для Америки, где тунец – популярнейшая еда. К сожалению, в последние годы улов тунца стал сокращаться. В течение последующих двух лет 600 рыб будут снабжены приборами, и после такого массированного натиска тунцу уже не спрятаться от сетей рыбаков.

РУБЕЖ ВРЕМЕН

Кирилл Ефремов

Время сновидений

И взрывы времени для памяти созревшие плоды. Поль Элюар

Гадание по ладони часовщика

Неплохо придумано: где-то в Гринвиче сомкнулись стрелки – и наступило новое тысячелетие… Так проявляет себя один из главный мифов нашей картины мира. Словами Хлебникова: «Время – мера мира». Воспитание этой меры начинается с малолетства и требует немалых усилий. Нас неспроста заставляли учить какие-то абстрактные даты Пунических войн. Знать, что геометрия начинается с Пифагора. Мы следили по секундам, когда же кончится занудный урок. Молодежные авторитеты внушали нам, что хороши только свежие новости и хиты. Постепенно сквозь нашу картину мира пролегла «ось времен». Без системного образования, основанного на принципе историзма, представление о времени у людей оказывается совершенно иным.

Вроде бы это тривиально. Но когда в ходе преподавания я опрашивал людей самого разного возраста, для чего мы изучаем историю и происхождение, почти всегда звучали ответы: чтобы знать свое прошлое; чтобы глубже вникнуть в предмет; потому, что так интереснее… А на самом деле? Оказывается, чтобы выработать нерушимую привычку ориентироваться в лабиринте времени и уверовать в его размеренный ход. Для доцивилизованных племен (то есть для обычного – «природного» человека) время текло то быстро (например, ночью), то медленно (в минуты томительного ожидания) и сосредоточивалось в настоящем (по принципу «здесь и сейчас»), а сакральное прошлое было вечным и при этом одномоментным.

Мы сохранили много пережитков субъективного восприятия времени. В частности, отмечая юбилейные даты, мы почти отождествляем их с первоначальным событием. У древних такое слияние было в порядке вещей. По их мнению, каждый день повторялась немного поблекшая, но такая же, как и в первый раз, сцена похищения Солнца, а раз в год происходит день Сотворения мира.