Знание-сила, 2001 № 08 (890)

В камере смертников в ожидании ответа на кассационную жалобу они просидели еще два месяца. Тер-Погосян пишет в своей книге: «В камере смертников Надежда не покидала меня. Я надеялся, потому что знал: за меня страстно молится моя бабушка. Втайне, под одеялом, молился и я. Любовь к близким тоже была со мной… В камере было три книги, которые не менялись: «Казаки» Толстого, биография Ломоносова и книга о планеристах и летчиках России и мира. Я столько раз их перечитал, что помнил их и через 50 лет чуть ли не наизусть, а подъемную силу крыла планера могу рассчитать и сейчас».

Через 56 суток со дня суда троим приговоренным к расстрелу сообщили: «Вам подарили жизнь. Расстрел заменили десятью годами лишения свободы».

Крутой маршрут

Потом эшелон на Ивдельлаг на Урале, болезни, бараки, голод, лесоповал, дистрофия, близость смерти, тяжелый труд – уже столько раз описанный и каждый раз особенный «крутой маршрут».

С кем только за эти годы судьба не сталкивала автора книги! С близкими родственниками композитора Римского-Корсакова, главным виноделом Бессарабии, солистом Большого театра, главным дирижером Московского театра оперетты, однодельцем Георгия Димитрова по Лейпцигскому процессу, депутатом меджлиса Ирана, танцовщиком Казанского театра оперы и балета. Даже с известным ученым Александром Чижевским, который в лагере рассказывал любознательному Тер-Погосяну об открытых им солнечно-земных связях. Все они тоже были «врагами народа».

Ивдельлаг отпустил Тер-Погосяна в 1950 году, но еще не на свободу, а на поселение в деревню Чумаково Новосибирской области. А вслед за этим пришел Указ Президиума Верховного Совета СССР 1951 года, который гласил, что тем, кто отбыл срок, ссылка дается «навечно». Даже не пожизненно! После долгих хлопот ему все-таки разрешили переехать в Кокчегав ( Казахстан) по месту ссылки матери. Только в 1956 году, уже во времена хрущевской оттепели, «ортодоксальный ленинец» был освобожден от «дальнейшего нахождения в ссылке».

В этом же году, спустя 16 лет со дня ареста, он приезжает в Харьков, ходит по знакомым улицам, встречается с одноклассниками, в том числе с проходившем по делу Владимиром Марченко. Даже восстанавливается на 1-й курс исторического факультета университета! Но связь времен не восстановить – Харьков уже другой, а в Казахстане семья, работа, люди, которые спасали его от смерти, помогали в трудные годы. И Эдмунд Тер-Погосян остается жить в Казахстане.

Как долго тянулась эта трагическая история! Автор книги уже работал в Алма-Ате инспектором гороно, уже преподавал в университете, уже началась перестройка, когда пришла долгожданная реабилитация. Летом 1990 года, пол века спустя после ареста. К этому времени «ортодоксальному ленинцу» было 68 лет!

Одноклассник

Я встретилась с единственным живущим в Харькове человеком, имя которого тоже упоминалось в деле «Партии ортодоксальных ленинцев». Это Владимир Марченко, математик с мировым именем, член Украинской и Российской академий наук, лауреат Ленинской премии, который и дал мне прочесть эту удивительную, редкую книгу «Свобода опоздала на целую жизнь» с теплой дарственной надписью автора. (Кстати, вышла она в городе Алматы тиражом всего 2000 экземпляров, в библиотеках Украины ее нет, зато она есть в библиотеке Конгресса США.)

– Я учился с Юрой Петровым и Митауэром в одной школе, а с Эдиком Микинеловым даже сидел за одной партой, – вспоминает Владимир Александрович. – Они были моими товарищами, очень хорошими ребятами. А вот Юра, на мой взгляд, был чрезвычайно одаренным, талантливым математиком. Но школу мы оканчивали не вместе. Я «перескочил» через год и уехат учиться в Ленинградский университет. Во время описанных событий меня в Харькове не было. Наша дружба была связана с увлечением физикой и математикой, участием в олимпиадах. Так что когда меня вызывали на допрос в соответствующие органы, я только и мог сказать, что ничего не знаю об их организации. А вызывали меня потому, что на допросах ребята упомянули меня в числе тех, кого они еще собирались привлечь в свою организацию. Но меня тогда почему-то не тронули. Следователь, который занимался реабилитацией ребят, сказал, что мне просто повезло, скорее всего потому, что вскоре началась война.

История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Но даже если бы я знал об организации, думаю, был бы к ней индифферентен. Во-первых, меня тогда абсолютно не интересовала политическая жизнь, общественное устройство и так далее – я был увлечен только математикой. Например, мое самое яркое воспоминание того времени – популярная лекция известного физика Антона Карловича Вальтера, на которой я впервые услышал о возможности ядерной цепной реакции, то есть создания атомной бомбы. Во-вторых, к тому времени мой отец уже был репрессирован, и я лучше, чем они, представлял последствия такой деятельности. По сути, это была полудетская игра, окончившаяся трагедией, ребята ведь абсолютно ничего не сделали. Скорее всего, просто кому-то было очень нужно раскрыть «громкое дело».