Знание-сила, 2001 № 09 (891)

Иногда бывает, что один и гот же заговор используется, когда идут и на охоту, и на рыбалку: «Я вам на рыбалку ли, на охоту одну скажу. Я вышел, значит, пошел рыбачить или пошел на охоту, выхожу назад не оглядываясь. Вышел вот в свой приусадебный участок, вон к той огороде, там ружье на плече, пошел, значит, говорю три раз: «Стану благословесь, пойду перекрестесь из ворот в ворота, на святое поле, во святом поле стоит три дуба, под греми дубами строит три святых мученика: первый Федосей, второй Елисей, третья Елена Пресвятая. Елена Пресвятая, возьми ключи потеряные, открой тюкачи месные. По реке плывет три лебеди, три гуся, три утки; рабу Ивану открой жертву». Вот так три раз надо, и потом пожалуста, пошол. Помогает, это я верю, што помагает. Тюкачи месные – это куски мяса или вроде этого» (Качков И.М., 1918 г.р., с. Тихманьга).

Собственно рыбацкий заговор записан в с. Нокола: «Рыбацкая молитва для удачноголова рыбы. Понду я на быстру реку, на ей есть рыбки потянуши, и опустили бы мы невод, как шелков ложок, и в этот неводок. в каждый поводок наскокало бы рыбы как чины» (переписано из тетрадки Куценко А.Ф., 1941 г.р. и Куценко М.И., 1935 г.р., с. Нокола).

У рыбаков выработалися правила, касающиеся их внешности, которым они следовали во время лова: «Да, пока я на рыбалку не съежжу, я не бреюсь. Вот я, например, – я с продольником ежжу – начинаю насаживать продольник – я уже не бреюсь. В этот день и потом <…> Пока не выберу продольник обратно <…>» (Фокин М.Ф., 1931 г.р., пос. Льнозавод); «Я вот даже стараюсь в одной и той же одежде на рыбалку ходить […]. Одел новые валенки – все, значит рыбу не наловишь» (Придеин А.Н., 1954 г.р., с. Усачево).

Подготовка к рыбной ловле играла весьма существенную роль. Обычно перед ловом снасти окуривали вересом (можжевельником), который воспринимается как «чистое» и «очищающее» дерево и широко используется в обрядовой практике: «Ты говорит, как поежжают в озеро? У нас свекровка это тоже знала. Вот приежжают мужики – два рыбака – сюда заносят снасть, она берет вересинку, зажигает вересинку и этой обносит эту снасть и перешархивает. <…>. [Читает – А.Т.] Молитву Воскресную [«Да воскреснет Бог…»].

При артельном лове снасти часто не окуривались, но сами рыбаки должны били пройти сквозь дым. Это обычай иногда соблюдали только в вслучае неудачного лова: «Тетка ево учила, если не ловииа рыба, дак окуривали, жечь дымком. Верес дак вот, чертей отгонять, [если| рыба не ловица. <…> Не ловица рыба, надоокурица, кааиа говорили» (Старцев М.Ф., 1929 г.р., с. Печниково).

Перед тем как идти на рыбалку надо посмотреть в печь: «Когда на охоту хотя, ф печь смотрят. Или на рыбалку. Вот тут и говоря: «Пець-пеиь, попецелься обо мне». <…> Вот если ты пойдешь на рыбалку, так рыбы наловишь. Пець попецелице» (Авдеев А.В., 1929 г.р., с. Ошевенск).

Рыбаку давали с собой предметы, которые должны были обеспечить удачу: «Из головы, в рыбине есть кресты, кресцовая кость. Она вот как раз и похожа, как крест. И эту кость ты берешь и надо зашивать, в общем, в шапку ли, в фуражку ли куда-то. Уж ты пойдешь на реку, дак это ты уж точно рыбы наловишь» (Евсеев И.Н., 1929 пр., с. Шильда).

Наиболее уязвим рыбак бывает, когда отправляется на просмысел. Поэтому нельзя спрашивать, куда он идет. Напутствовать рыбака следовало формулой, предвещающей ему неудачу, чтобы не «сглазить»: «[Охотнику желают:] «Ни пуха ни пера», – а тот отвечает: «Поди ты к черту!» [Рыбаку говорили:] «Ни головы, ни хвоста!» [Он отвечает:] «Поди ты к черту!» (Османов А.А., 1929 г.р., с. Нокола). Неудачу предвещает проклятие в этот момент: «Отправит с руганью – хрен принесешь. Понимаете, летом сенокос – надо то, другое помогать. А нам охота сбегать рыбки половить. А эти требуют, чтобы дома помогал. А если туча начинается – ну что делать – идите с Богом. Принесем с братом – щуки висят на ремне, и все на удочки» (Челнокова А.В., 1913 г.р., с. Ухта).

В каждой деревне всегда есть человек, встреча с которым по пути на рыбалку предвещает неудачу: «Старуха есть в деревне такая: если пошол рыбак или охотник [и ее увидит. – А.Т.] – ворочаеца обратно, уже ничево не наловица, не наохотица <…> сглазит» (Старцев М.Ф., 1929 г.р., с. Печниково); «И говорили, што на такой глаз попадеш. Вот человек не прост на глаз или сглазил там вот животину. У нас вот была старушка, а тут сосед был, бывало, скажет: «Как пойду на рыбалку, да Окуля Олексина попадет встречу – лучше сразу ворачивайся: ничево не принесешь». У ней, видимо, такой [глаз| был всегда. Она такая была темная» (Капустина К.М., 1927 г.р., с. Бор).

Иногда «вредный» для рыбака человека определяется по другим признакам: «[Плохо встретить] говорят, троезуба. Где зубы еще: зубы есть, а еще третий зуб есть. От Пошлячиха – чисто, имянно [троезубая], упокой, Господи, как пришла – мыещене ушли в озеро – лучше хоть не ходить. (Османова М.С., 1926 пр., с. Нокола).